"Шервуд Андерсон. Я хочу знать зачем" - читать интересную книгу автора

Когда видишь перед собой его голову, хочется его поцеловать. Тренер его,
Джерри Тилфорд, меня знает и не раз доставлял мне удовольствие: впускал в
стойло, чтобы я мог посмотреть на лошадь вблизи, и всякое такое. Нет ничего
милее этого скакуна. У столба он стоит спокойно, не выдавая себя, а внутри
весь горит. И когда подымают барьер, жеребец устремляется вперед как
солнечный луч, недаром его так и назвали. Он весь так напряжен, что на него
больно смотреть. Он распластывается над землей и летит птицей. Я никогда не
видал, чтобы лошадь скакала так, как Санстрик, за исключением Мидлстрайда,
когда тот разбежится и скачет во весь опор.
Ух! И не терпелось же мне увидеть это состязание, увидеть скачку этих
лошадей. Не терпелось, но и страшно было. Я не желал поражения ни одной из
них. Мы никогда еще не посылали на скачки такой пары.
Так говорили в Бейкерсвнле старые люди, и негры тоже. Это было
бесспорно.
Перед началом я побежал к конюшням посмотреть на лошадей. Бросив
последний взгляд на Мидлстрайда, довольно неказистого, пока он стоит на
месте, я пошел к Санстрику.
Это был его день. Я почувствовал это, как только его увидел. Я совсем
забыл, что меня самого могут увидеть, и прямо подошел к нему. Все
бейкерсвильцы были там, но, кроме Джерри Тилфорда, никто меня не заметил.
Он увидел меня, и мы обменялись взглядами, которые много значили. Сейчас я
расскажу.
Я стоял и смотрел на Санстрика, и у меня душа заныла. Мне было ясно -
я сам не знаю, как и почему, - чтО с ним творится. С виду он был спокоен и
не мешал неграм растирать ему ноги, а мистеру Ван Ридлу самому надеть на
него седло, но внутри он кипел как бурный поток. Он был весь как вода
Ниагарского водопада, прежде чём ей ринуться вниз. Этот конь не думал о
скачке. Ему это было ни к чему. Он только старался сдержать себя до того
мгновения, когда наступит пора скакать. Я это знал. Каким-то образом я
видел, что происходит с ним. Он собирался скакать с чудовищным напряжением,
и я это тоже знал. Санстрик не рисовался, не гарцевал, не суетился, он
просто ждал. Это понимал я и понимал его тренер Джерри Тилфорд. Я поднял
голову, и глаза мои встретились с глазами этого человека. И вот тогда я
пережил то, о чем хотел рассказать.
Должно быть, я любил этого человека в ту минуту так же сильно, как
Санстрика, - ведь он понимал то, что понимал я. Мне казалось, что на всем,
свете нет никого, кроме тренера, лошади и меня. Я заплакал, и что-то
блеснуло в глазах Джерри. Затем я пошел к ограде ожидать старта. Конь был
крепче меня, спокойнее и, как я теперь знаю, крепче Джерри. Он был самым
спокойным из нас, а ведь скакать предстояло ему.
Санстрик, разумеется, пришел первым и побил мировой рекорд в скачках
на дистанцию в одну милю. И мне довелось увидеть это своими глазами! Все
вышло именно так, как я ожидал. Мидлстрайд отстал у старта, шел все время
позади и финишировал вторым. Я так и знал. Он тоже когда-нибудь побьет
мировой рекорд. Не переведутся в бейкерсвильских местах такие лошади!
Я следил за состязанием спокойно. Мне было все известно наперед! На
этот счет у меня не было никаких сомнений. Генри Тарнер, и Генри Райбек, и
Том Тамбертон - все волновались гораздо больше.
Со мной происходило что-то странное. Я думал о тренере Джерри
Тилфорде, о том, какое счастье он должен был испытать во время этого