"Сергей Андреев-Кривич. Крестьянский сын Михайло Ломоносов (повесть) " - читать интересную книгу автора

И Михайло Ломоносов стал ходить к раскольникам в их часовню, слушать
надрывные и страстные раскольничьи беседы.
Темны были эти беседы... И того, что хотел узнать Михайло, испытующий
правду старой веры, он так и не узнал.
"Да теми ли руками беду народную разводить? - думалось ему. - Старая ли
вера своей правдой всю неправду на земле истребит?"
Он ещё усерднее стал читать книги, которые с трепетом раскрывали
искавшие истины неистовые Аввакумовы ученики.
И одну за одной, ничего не решив, закрывал Ломоносов тяжёлые крышки
этих больших книг.
В ту пору всё более громкой становилась слава о Никольской пустыни.
За лесами, в еловой чаще, на отшибе, отдалясь от сёл и деревень, стал
огородившийся частоколом скит, в котором учил справедливости умудрённый в
жизни и в старой вере старец Исаакий.
Туда-то и отправился Михайло Ломоносов.
После первых же Михайлиных слов, даже и не дослушав до конца, старец
сказал:
- Ты веры ищешь гордыней. Хочешь её постигнуть сначала разумом. И,
ежели разум к ней приведёт, тогда к подлинной вере и полагаешь обратиться. А
веры искать надо смирением, не мудрствуя лукаво. - Старец усмехнулся: -
Вдруг разумом веры-то не найдёшь? А? Может, у него и силы такой нету и
зрения такого? Бог дал человеку разум, но не дерзновение. И пойми ты, умная
голова, что человеку прежде всего нужно. Что? Утешение ему нужно. Страдания
человеку много. Утешение же в вере. Побудь у нас, однако. Приглядись.
Искатель, видно, ты.
В Никольской пустыни в хорошо срубленных и толково поставленных кельях
в ту пору жило уже около восьмидесяти человек - мужчины, женщины, дети.
Большей частью это был бедный люд. Здесь они были сыты, обуты, одеты.
Находясь в пустыни, Михайло встречал спокойные взоры людей, которые
жили, не боясь завтрашнего дня. И разные мысли стали приходить в голову
Михайле Ломоносову.
И вот наступил тот день...
Уже когда упали сумерки, в огороженный высоким частоколом двор
Никольской пустыни с быстрого хода ворвался конный гонец. Сорвавшись с
тяжело водившего боками взмыленного коня, гонец без промедления и доклада
бросился прямо в келью к Исаакию. Выслушав прискакавшего из деревни
Гаврилихи, что была в пятнадцати верстах от скита, Исаакий поспешно
отправился к Максиму Нечаеву, также пустынножителю, богатому мужику из той
же Гаврилихи, снабжавшему пустынь за свой счёт хлебом и другими припасами.
Встревоженные скитники с беспокойством поглядывали на келью, в которой
совещались Исаакий и Максим.
К Никольской пустыни подступал большой воинский отряд.
На раскольничий скит уже давно косился шенкурский воевода Михаил
Иванович Чернявский. И, когда до него дошла весть, что из деревни Гаврилихи
в Никольскую пустынь ушло ещё несколько семей, он решил не откладывать более
дела.
Снарядив воинскую команду, Чернявский отправился в путь.
По путаным лесным тропам, взяв в Гаврилихе понятых, шенкурский воевода
ранним утром подступал к тревожно насторожившейся пустыни.
Исаакий и Максим, посовещавшись между собою вчера, уже всё решили. И