"Сергей Андреев-Кривич. Крестьянский сын Михайло Ломоносов (повесть) " - читать интересную книгу автора

коловращение времен, и всё, что вокруг тебя, - всё дело рук творца, во всём
он. И всё им направлено к одной цели. Ты же то грешным разумом постигнуть не
дерзай.
"Ну, а тут, в книге, что говорится? - подумал тогда Михайло. - А тут
говорится как раз противное тому. Всё, что вокруг тебя, весь мир, человек
познавать может. Нет запрета! Наука - не грех!"
Рассказывая после этого как-то о новой книге Семену Никитичу
Сабельникову, дьячку местной церкви, у которого ещё грамоте учился, Михайло
сказал:
- В той книге всё числом пройдено. И твердь небесная, и земля, и воды -
всё в числе находится. На первое место оно поставлено. А число и мера к
человеческому делу в ней прикладываются. Ведь нужны и час, месяц, год, и
вес, и длина пути, и счёт дней жизни. И работа тоже мерой меряется. Никуда
от счисления не уйдёшь. Оно всё проймёт. Через него весь мир узнаешь. И
через число он и твоих руках окажется.
- Навострился ты по своей новой книге, - вдруг раздался в полутёмной
трапезной голос отца Василия, священника Екатерининской церкви, которого в
сумерках ни Михайло, ни Сабельников не заметили. - Навострился. Только
смотри, как бы твоё число против бога не стало.
- Оно не против бога, а за жизнь человеческую. А хорошо человеку жить
на земле - разве против бога?
- Ну, ты не мудри, - ответил отец Василий. - А то мудрость ещё заведёт
тебя куда не следует. Настоящая жизнь человеку на небеси. Здесь же - юдоль*.
______________
* Юдоль - тяжёлая, печальная доля, горькая судьба.

- А почему же страдание человеку в земной жизни настоящее, а настоящего
блаженства, щедрот человек должен ждать в другой жизни?
- А ты думаешь, что страдание здесь настоящее? Вспомни-ка ад. В него и
попасть нетрудно...
- Можно вспомнить и рай. В него попасть нелегко.
- Смотри, Михайло, - недобро покачал головой отец Василий.
"Страхом всё, страхом, - думал тогда своё после разговора Михайло. - И
кто старой веры держится, и кто новой - все одно. Разницы тут между ними
никакой. Все считают, что разум против веры встанет. Разуму же должен быть
широкий путь. А к делу он быстрее и лучше пройдёт через науки".

...Недолгая июльская ночь уже кончалась. Скоро по заре и на сенокос
идти, а Михайло всё сидит за книгами.
Склонясь к грифельной доске, он делает вычисления и чертит с особенным
усердием.
Закрывая книгу, он ещё раз пробегает стоящую на ней, на заглавном
листе, широко разогнанную надпись из больших красных букв: "Арифметика".
Взглянув вниз, он читает отбитую двумя линейками строку: "Сочинися сия книга
чрез труды Леонтия Магницкого".
Тугими медными застёжками он крепко стягивает переплёт этой большой
книги, которая называлась арифметикой, но заключала в себе сведения и по
алгебре, геометрии, тригонометрии, астрономии и многое другое.
Потом Михайло Ломоносов перелистывает маленькие, упругие, сухо
потрескивающие страницы другой книги, тесно забитые мелкой четкой печатью.