"Леонид Андреев. Валя" - читать интересную книгу автора

странный, боязливый; боялся спать один, как прежде; по ночам бредил и
плакал.
- Так. Я не могу этого рассказать. Ты лучше спроси у папы. Он тоже
папа, а не дядя, - решительно ответил мальчик.
- Нет, Валечка, это правда: она твоя мама.
Валя подумал и ответил тоном Григория Аристарховича:
- Удивляюсь, откуда у тебя эта способность перечить!
Настасья Филипповна рассмеялась, но, ложась спать, долго говорила с
мужем, который бунчал, как турецкий барабан, ругал пустобрехов и кукушек и
потом вместе с женою ходил смотреть, как спит Валя. Они долго и молча
всматривались в лицо спящего мальчика. Пламя свечи колыхалось в трясущейся
руке Григория Аристарховича и придавало фантастическую, мертвую игру лицу
ребенка, такому же белому, как те подушки, на которых оно покоилось.
Казалось, что из темных впадин под бровями на них глядят черные глаза,
прямые и строгие, требуют ответа и грозят бедою и неведомым горем, а губы
кривятся в странную, ироническую усмешку. Точно на эту детскую голову легло
смутное отражение тех злых и таинственных призраков-чудовищ, которые
безмолвно реяли над нею.
- Валя! - испуганно шепнула Настасья Филипповна. Мальчик глубоко
вздохнул, но не пошевелился, словно окованный сном смерти.
- Валя! Валя! - к голосу Настасьи Филипповны присоединился густой и
дрожащий голос мужа.
Валя открыл глаза, отененные густыми ресницами, моргнул от света и
вскочил на колени, бледный и испуганный. Его обнаженные худые ручонки
жемчужным ожерельем легли вокруг красной и полной шеи Настасьи Филипповны;
пряча голову на ее груди, крепко жмуря глаза, точно боясь, что они откроются
сами, помимо его воли, он шептал:
- Боюсь, мама, боюсь! Не уходи!
Это была плохая ночь. Когда Валя заснул, с Григорием Аристарховичем
сделался припадок астмы. Он задыхался, и толстая, белая грудь судорожно
поднималась и опускалась под ледяными компрессами. Только к утру он
успокоился, и измученная Настасья Филипповна заснула с мыслью, что муж ее не
переживет потери ребенка.
После семейного совета, на котором решено было, что Вале следует меньше
читать и чаще видеться с другими детьми, к нему начали привозить мальчиков и
девочек. Но Валя сразу не полюбил этих глупых детей, шумных, крикливых,
неприличных. Они ломали цветы, рвали книги, прыгали по стульям и дрались,
точно выпущенные из клетки маленькие обезьянки; а он, серьезный и
задумчивый, смотрел на них с неприятным изумлением, шел к Настасье
Филипповне и говорил:
- Как они мне надоели! Я лучше посижу около тебя.
А по вечерам он снова читал, и, когда Григорий Аристархович, бурча об
этой чертовщине, от которой не дают опомниться ребятам, пытался ласково
взять у него книгу, Валя молча, но решительно прижимал ее к себе.
Импровизированный педагог смущенно отступал и сердито упрекал жену:
- Это называется воспитание! Нет, Настасья Филипповна, я вижу, тебе
впору с котятами возиться, а не ребят воспитывать. До чего распустила, не
может даже книги от мальчика взять. Нечего говорить, хороша наставница.
Однажды утром, когда Валя сидел с Настасьей Филипповной за завтраком, в
столовую ворвался Григорий Аристархович. Шляпа его съехала на затылок, лицо