"Леонид Андреев. Сашка Жигулев " - читать интересную книгу автора

плечо бросила взгляд на Сашу и увидела: сидит, опустив голову на ладони рук,
и слушает и думает - родной сын Саша.
Когда прощались, Саша поднял на мать глаза и спросил:
- Мама! Неужели у тебя нет ни одного портрета отца? Подумай: я ни разу
не видал его.
Елена Петровна молча посмотрела на него. Молча пошла к себе в комнату -
и молча подала большой фотографический портрет: туго и немо, как изваянный,
смотрел с карточки человек, называемый "генерал Погодин" и отец. Как утюгом,
загладил ретушер морщины на лице, и оттого на плоскости еще выпуклее и тупее
казались властные глаза, а на квадратной груди, обрезанной погонами, рядами
лежали ордена.

10. Колесников

На другой день Саша навел справки о Колесникове, и вот что узнал он:
Колесников действительно был членом комитета и боевой организации, но с
месяц назад вышел из партии по каким-то очень неясным причинам, до сих пор
не разъясненным. Одни говорили, что виноват Колесников, уже давно начавший
склоняться к большим крайностям, и партия сама предложила ему выйти; другие
обвиняли партию в бездеятельности и дрязгах, о Колесникове же говорили, как
о человеке огромной энергии, имеющем боевое прошлое и действительно
приговоренном к смертной казни за убийство Н-ского губернатора: Колесникову
удалось бежать из самого здания суда, и в свое время это отчаянно-смелое
бегство вызвало разговоры по всей России. Рассказывали также, что
Колесников - участник того знаменитого случая, когда трое революционеров
почти десять часов отстреливались от полиции и войск, окруживших дом, и
кончили тем, что все трое бежали из подожженного дома.
"Ну и фигура! - думал очень довольный Саша, вспоминая длинные ноги,
велосипедную шапочку и круглые наивные глаза нового знакомого, - я ведь
предположил, что он не из важных, а он вот какой!" В одном, наиболее
осведомленном месте к Колесникову отнеслись резко отрицательно, даже с явной
враждебностью, и упомянули о каком-то чрезвычайно широком, но безумном и
даже нелепом плане, который он предложил комитету; в чем, однако, заключался
план, говоривший не знал, а может быть, и не хотел говорить. О том же плане
и так же смутно, недоумевая, рассказал Саше присяжный поверенный Ш., сам не
принадлежавший ни к какой партии, но бывший в дружбе и постоянных сношениях
чуть ли не со всей подпольной Россией.
- Не знаю, не знаю, Господь с ним! - торопливо говорил Ш. и пальцами,
которые у него постоянно дрожали, как у сильно пьющего или вконец
измотанного человека, расправлял какие-то бумажки на столе. - Вероятно,
что-нибудь этакое кошмарное, в духе, так сказать, времени. Но и то надо
сказать, что Василий Васильевич последнее время в состоянии... прямо-таки
отчаянном. Наши комитетчики...
Ш. улыбнулся и, скрывая улыбку, потер дрожащими пальцами свой длинный,
утинообразный нос.
- Наши боевики... люди местные, мирные и, так сказать, уже отдали дань.
Вы слыхали, Александр Николаевич, что на днях из комитета вышли еще двое?
- Я мало осведомлен, - сказал Саша и покраснел.
- Да, да, ну, конечно! Да это и не важно, этого уже давно следовало
ожидать. А скажите, Александр Николаевич, зачем собственно...