"Леонид Андреев. Сашка Жигулев " - читать интересную книгу автора

Погодина-то, может быть, и дома нет, ну да уж все равно пропадать".
- Что же вы стоите? - крикнула барышня. - Вы к Саше? Идите налево около
забора, там дорожка. Да левее же, еще, да еще же!
Покорно забирая влево, Колесников увидел, что на крыльцо вышла худая,
красивая, немолодая барыня и тоже смотрит на него, и так было неловко от
одной барышни, а тут еще и эта. Но все-таки дошел и даже поклонился, а то
все боялся, что забудет.
- Погодин, гимназист, здесь живет?
- Здесь, я его мать. Вы к Саше по делу? Он сейчас только встал, пьет
чай.
- Нет, почему же по делу? Я его знакомый, Колесников.
- Знакомый? Очень рада. Пожалуйте!
Слова были любезные, а в голосе открыто звучало недоверие и тревога, и
глаза слишком разглядывали. "Ну что ж я поделаю, - покорно подумал
Колесников, уже привыкший слышать эту тревогу в голосе всех матерей, - я
ничего поделать не могу: тревожишься, ну и тревожься". А Елена Петровна
рассматривала его и думала: "Вот и еще знакомый!.. Разве такие знакомые
бывают. И калоши текут, и борода, как у разбойника, только детей пугать; а
если его обрить, то, пожалуй, и добряк, - только он сам никогда об этом не
догадается. Ох, Господи, все они добряки, а мне от этого не легче!"
- Мама! - сказала Линочка, знавшая мысли матери и не одобрявшая их. -
Надо же показать, куда идти. Сюда идите... Саша, к тебе знакомый.
Но и Саша как будто удивился при виде черной бороды, желтых скул и
шершавой вихрастой головы, и даже слегка нахмурился: заметно было, что видит
он Колесникова чуть ли не в первый раз. Однако было в круглых, черных, также
как будто удивленных глазах посетителя что-то примиряющее с ним, давно и
хорошо знакомое: только взглянул, а словно всю жизнь свою рассказал и ждет
вечной дружбы.
- У вас тут, того-этого, совсем Венеция, - сказал Колесников глухим
басом и, поискав лица, с улыбкой остановил круглые глаза на Линочке, -
только гондолы-то у меня текут, вон как, того-этого, наследил!
Линочка с упреком взглянула на мать: видишь, какой он! - и ответила:
- Мы с Сашей, когда были маленькие, каждую весну плавали ко двору на
плотах.
- Пойдемте ко мне, - сказал Саша, вставая.
Елена Петровна с жалостью к Саше взглянула на недоеденный хлеб и сурово
промолвила:
- Ты лучше, Саша, чай бы допил. Я и гостю налью.
- Нет, не хочу. Или дай к нам в комнату два стакана.
После столовой в комнате у Саши можно было ослепнуть от солнца. На
столе прозрачно светлела хрустальная чернильница и бросала на стену два
радужных зайчика; и удивительно было, что свет так силен, а в комнате тихо,
и за окном тихо, и голые ветви висят неподвижно. Колесников заморгал и
сказал с какой-то особой, ему понятной значительностью:
- Весна!
Саша спокойно молчал; и молча передвинул в тень чернильницу, и зайчики
погасли.
- Ваша мама меня боится, а сестра нет, - сказал Колесников и снова со
вздохом повторил, - весна!
- Мы с вами где-нибудь встречались? Я что-то плохо помню.