"А.Андреев. Очерки русской этнопсихологии" - читать интересную книгу автора

То ли он все понял, то ли почуял подвох, а может, что гораздо вероятнее,
просто не мог начать настоящего разговора, пока я не в подходящем состоянии
сознания, - но он мурыжил меня всяческой чепухой, наверное, часа два. Все
это время я, естественно, был в напряжении, потому что боялся, что он
заметит магнитофон, мысли мои постоянно сбегали к образу того, как незаметно
его включать и, самое страшное, как выключать, чтобы - не дай бог!- он не
щелкнул сам, когда испишет всю пленку. К тому же все это перемежалось
постоянными переживаниями и по поводу того, что меня уличат во лжи - я же
обещал ничего не записывать (все то же "некогда ерундой заниматься - пришел
учиться, ну и учись!"), что меня вообще выгонят и больше не примут, что я
вообще обгажусь, как последний обманщик и подлец. В конце концов, я не
выдержал всех этих мучений, принял решение, что никогда больше ничего не
буду делать тайно от стариков, сбежал под каким-то предлогом от Дядьки и
быстренько спрятал магнитофон в рюкзак. И тут же понял, что сразу же и
нарушил только что принятое решение ничего не делать тайком. Пришлось пойти
к Дядьке и все рассказать. Вопреки всем моим ожиданиям, мы долго смеялись, и
сразу же пошла интереснейшая и сложная работа. Тогда мой разум впустил в
себя наипервейшее требование троповой прикладной психологии - быть
искренним.
Это было на второй год моих сборов, но лишь на третий год, когда они
превратились из "фольклорно-этнографических экспедиций" в учебу, я однажды
осознал, что что-то во мне, точнее, в моем мировоззрении принципиально
изменилось, я понял и то, что за всем в Тропе стоят глубокие психологические
и психотерапевтические механизмы. В том числе и в освобождении от
собственного имени, как это, кстати, делается при любых переходных обрядах
во всех религиях и верованиях мира. Время идет, мои знания Тропы
углубляются, и с ними растет уважение к начальным требованиям стариков.
Поэтому мы до сих пор применяем этот прием на Тропе и меняем свои имена на
учебные, чтобы прошлое не так тяготело над пришедшими за обновлением.
Тропа не любила о себе рассказывать. Времена были такие. ''Побольше
помолчишь - подольше поживешь",- говорили мне. Всего десяток лет назад один
из троповых стариков поразил меня своими словами, когда я просил разрешения
опубликовать какие-нибудь материалы о Тропе и о нем:
- Даже когда я умру, никогда не поминай моего имени!
- Но почему? Времена уже другие!
- Времена, может, и другие, а люди те же. У меня внуки есть.
- Ну а внукам-то что могут сделать?!
- Что? Затравят!
А он был одним из умнейших людей, которых я встречал в своей жизни, как
я это сейчас понимаю. И исходил он даже не из жизненного опыта, а
исключительно из знания того, как устроено человеческое мышление, какова его
механика.
Не выделяться из окружения, не привлекать к себе внимания было с
рождения воспитано в них обычаем. Выставить их сейчас на всеобщее обозрение
значит не только нарушить этот обычай и их заветы, но и выставить искаженно.
Я не смог получить свои знания о них в ходе чистого научного сбора
информации. Мое общение со стариками было глубоко личным. Когда я приезжал,
они все обставляли так, что мне крайне редко приходилось встречаться с их
родственниками или даже соседями. Например, последний из старичков, Поханя,
когда приезжала на выходные внучка с дочерьми и мужем, здоровенным битюгом