"Иво Андрич. Мост на Дрине " - читать интересную книгу автора

В тот год на дринские берега у вышеградского парома пришла какая-то
особая весна. Вместе с весенними побегами, что, пробиваясь из почвы, каждый
год распускались здесь в эту пору года, на берегах реки, словно бы из-под
земли, выросло целое стойбище времянок; появились новые дороги и спуски к
воде; во все стороны расползлись бесчисленные воловьи упряжки и вьючные
лошади. Обитатели Мейдана и Околиште наблюдали, как с каждым днем, точно
поднимающиеся всходы, увеличивается внизу по берегам реки количество людей,
скота и всевозможного строительного материала.
На обрывистом берегу реки работали мастера-каменотесы. Все вокруг было
присыпано желтоватой каменной пылью. Несколько поодаль, на песчаной
площадке, гасили известь местные поденщики, мелькая ободранными белыми
тенями в дыму, высоко поднимавшемся над ямой. Перегруженные телеги вконец
разбили дороги. Паром ходил целый день, перевозя с одного берега на другой
строительные материалы, надсмотрщиков и работников. По пояс в мутной
весенней воде специальные рабочие вколачивали в речное дно столбы и сваи,
укрепляли плетенную из прутьев и набитую глиной плотину для перекрытия реки.
На все это поглядывали люди, мирно жившие до этих пор в своем
разбросанном по горным склонам городишке у парома на Дрине. И хорошо было
бы, если бы можно было только поглядывать, - работы, расширяясь, принимали
такой размах, что втягивали в свой водоворот не только сам город со всем,
что было в нем одушевленного и неодушевленного, но и всю округу. На
следующий год количество рабочих настолько возросло, что достигло
численности всего мужского населения города. Все телеги, все лошади и волы
работали теперь только на строительстве моста. Все, что может катиться или
скользить, отбиралось у населения и впрягалось в работу, иной раз за плату,
а порой насильно, в счет кулука. Денег в обращении ходило больше, чем
раньше, но дороговизна и обнищание обгоняли поступление денег; когда наконец
деньги попадали в руки, они уже были наполовину проедены. Но еще большим
злом, чем нищета и дороговизна, были для местных жителей беспорядки,
беспокойство и беззакония, допекавшие город из-за притока на строительство
огромных масс рабочего люда со всех концов света. Несмотря на все строгости
Абид-аги, между рабочими часто вспыхивали драки, а по дворам и садам
процветало воровство. Мусульманские женщины вынуждены были закрывать лицо,
даже выходя на свой собственный двор, ибо из-за каждого угла их мог настичь
взгляд одного из бесчисленных рабочих, пришлых и местных, а городские турки
тем истовее блюли заветы ислама, что большинство из них турками стало
недавно, и среди них, наверно, не было ни одного, который бы не помнил
своего отца или деда христианином или новообращенным. Старшие люди турецкого
закона открыто негодовали, поворачиваясь спиной к кипящему вареву стройки,
перемалывающей тягловую силу и рабочий люд, дерево, землю и камень,
заплеснувшей у парома оба берега реки и в грозном своем разливе принявшейся
уже за их улочки, дворы и огороды.
Вначале все они гордились величием сооружения, которое пожелал поднять
визирь в их краю во спасение своей души. Тогда они еще не знали того, что
видели теперь: каким столпотворением и ломкой, какими усилиями и расходами
чреваты эти славные постройки; хорошо, конечно, думали они, принадлежать к
чистой и господствующей вере, хорошо иметь в Стамбуле визиря-земляка, а еще
того лучше рисовать в своем воображении надежный и бесценный мост над рекой,
но то, что происходит теперь, ни на что не похоже. В ад превращен их мирный
городок, в какой-то круговорот непонятных дел, дыма, пыли, крика и толчеи.