"Иво Андрич. Мост на Дрине " - читать интересную книгу автора

В тот ноябрьский день в одной из многочисленных переметных корзин
безмолвно сидел черноволосый мальчик лет десяти из высокогорного села
Соколовичи и сухими глазами смотрел вокруг. Сжимая в своей зазябшей,
покрасневшей руке маленький кривой нож, он рассеянно строгал обод своей
переметной корзины, но в то же время озирался вокруг. Он запомнил скалистый
берег, поросший редкими, оголившимися, уныло-серыми ракитами, безобразного
паромщика и ветхую, продуваемую "сквозняками, оплетенную паутиной мельницу,
в которой им пришлось заночевать в ожидании, пока все переправятся через
мутную Дрину, оглашаемую карканьем ворон. И как физическую боль где-то в нем
самом, черным острием по временам пронзавшую на мгновение его грудь,
разнимая ее пополам, вынес он воспоминание об этом месте, где кончалась
дорога и где щемящее чувство тоски и безысходности как бы сгущалось и
оседало на каменистых берегах реки, переправа через которую трудна, дорога и
рискованна. В этой обнаженно-болезненной точке неимущего и скудного горного
края нищета и убожество проявлялись во всей своей неприкрытой очевидности, и
человек, остановленный непреодолимым превосходством стихии, посрамленный в
своей немощи, должен был убедиться воочию в собственной и всеобщей
беспомощности и отсталости.
Все это отозвалось в нем ощущением почти физической муки, которое
осталось в мальчике с того ноябрьского дня и никогда впоследствии его совсем
не покидало, хотя вскоре его судьба переменилась, так же, как изменились его
вера, имя и отечество.
Что было дальше с тем мальчиком из переметной корзины, повествуют
истории на всех языках, и в широком мире знают об этом больше, чем у нас. Со
временем он, молодой и храбрый, стал хранителем оружия при дворе султана, а
потом адмиралом флота, капудан-пашой и, наконец, царским зятем, полководцем
и государственным деятелем, известным во всем мире Мехмед-пашой Соколи,
который на трех континентах вел почти всегда победоносные войны, расширил
границы Турецкой империи, обезопасил их извне и мудрым правлением укрепил
изнутри. За шестьдесят с небольшим лет своей деятельности Мехмед-паша служил
при дворе трех султанов и, вкусив и в радости и в горе то, что дано изведать
редким избранным, вознесся на невиданные вершины могущества и власти, на
которых мало кто, достигнув их, мог удержаться. Этот человек, как бы вновь
рожденный на чужбине, куда мы даже мысленно не можем последовать за ним,
должен был забыть все, что он оставил в том краю, откуда некогда его увезли.
Забыл он, несомненно, и переправу через Дрину у Вышеграда, пустынный берег и
путников, дрожащих от стужи и неизвестности, громоздкий, источенный червями
паром, страшного паромщика и крики голодных ворон над мутной водой. Но
ощущение физической боли, вызванное всеми теми впечатлениями, никогда его не
покидало. Наоборот, с годами, к старости, оно все чаще напоминало о себе
знакомой с детства болью, столь отличной от всех прочих телесных страданий и
недугов, припасенных ему жизнью под конец: черное острие пронзало его грудь,
рассекая ее пополам. Закрыв глаза, визирь тогда покорно ждал, когда минует
черная пронзающая мука и боль утихнет. В одно из таких мгновений ему пришла
в голову мысль, что он бы мог избавиться от страшной муки, навсегда
разделавшись с паромом на далекой Дрине, воплощением бедствий и мрака, если
бы перекинул мост над злой рекой, соединив крутые ее берега и концы
разорванной дороги и прочными узами связав навсегда с Востоком Боснию -
край, откуда он происходил, с краем, где он теперь жил. Так в этот миг
визирю первому сквозь смеженные веки представился четкий и стройный силуэт