"Иво Андрич. Рзавские холмы" - читать интересную книгу автора

валят друг друга в снег.
Армия прибывала. Пришла очередь и следующего холма. На Банполе устроили
стрельбище. Выкопали рвы. Наставили черных, белых и голубых фигур. Построили
казарму в виде небольшой крепости с железной крышей. А на темном, крутом
склоне выложили из беленого камня инициалы императора, видные с расстояния в
целый день пути. И в последующие годы столько рыли, копали, корчевали,
строили и достраивали, что в конце концов холм начал терять свой прежний
облик.
Приехал и первый комендант, немец, ревматический офицер в отставке,
горький пьяница и человек со странностями, и он вызвал множество толков и
недоумений.
И тем не менее люди стали привыкать, поступали на работу к приезжим, и
лавочники продавали солдатам, офицерам и их женам свои товары.
Некоторые волнения вызвал призыв в армию. Молодые люди скрывались и
убегали в Сербию. (Немало их ночью перевалило через Вели-Луг.) Женщины
целыми днями торчали перед комендатурой и валились в ноги членам призывной
комиссии, хватая их за сапоги и шпоры. Но когда первые рекруты возвратились
из Вены, отъевшиеся и надушенные, произнося слова на немецкий манер, люди
успокоились. Плакали разве что только матери. Некоторые из парней даже
поступили в жандармы.
Так прошло довольно много времени. И вот однажды наехали инженеры и
чиновники для составления кадастра. Это вызвало огромное волнение. Землемеры
идут от села к селу, наши парни несут за ними большущие белые зонты и
приборы и, где им прикажут, забивают в землю колышки. А крестьяне, крайне
озабоченные, недоумевая, озираются по сторонам, однако с важным видом
извлекают выданные еще турками тапии и тескеры и трясутся за каждую борозду.
Вспыхнули распри и раздоры. Суд набит крестьянами. В Мириловичах чуть было
не пришибли землемера, разбили теодолит и изорвали на куски его зонтик. Но и
с этим покончено. Землю перемерили и размежевали, весь лес учтен и разделен
на квадраты. Крестьяне привыкли ходить в земельную управу, как в церковь или
в кабак.
Но прежде чем ушли землемеры, случилось еще одно невиданное событие. У
одного инженера была жена, венгерская еврейка, стройная красавица с
огромными глазами и пышными волосами, затенявшими все лицо. Между нею и
рыжим подпоручиком, совсем еще мальчишкой, вспыхнула любовь. На вершине
испещренного стежками Бороваца в молодой рощице их однажды нашли мертвыми.
Он сначала убил ее, потом себя.
Люди не могли опомниться от удивления и замешательства. Думали, что их
тайком и украдкой похоронят на Бороваце, но вышло совсем иначе: их
похоронили на кладбище. И теперь еще можно прочитать выбитую на камне
надпись: "Рене Фульт, на двадцать втором году своей молодой жизни". А во
время похорон все смотрели на ее мужа: он шел без очков, и слезы катились у
него по лицу. В здешних местах такого прежде не видывали и не слыхивали. И
пятнадцать лет спустя все еще вспоминали об этом случае, а женщины со
слезами на глазах рассказывали, какие чудесные волосы были у нее, грешницы!
Потом наступили спокойные годы. Строились дороги, казенные здания и
жандармские казармы в горах. Но как-то среди лета снова нагрянули инженеры.
Нельзя было понять, чем они занимаются. Говорили, будут строить железную
дорогу и пройдет она сквозь холм, над городом. Некоторые бились об заклад,
что это не удастся, другие утверждали, что удастся, как и все прочее. Осенью