"Иво Андрич. Рзавские холмы" - читать интересную книгу автора

быстро опадет листва с дичков, и сквозь обнажившиеся ветки мелькнет белизной
береза, серыми и серебристыми станут скошенные луга, выгоревшим и бурым -
жнивье; папоротник заржавеет, а какой-нибудь куст вдруг, словно опомнившись,
расцветет, заалеют ягоды шиповника и боярышник с кизилом начнут наливаться
соком.
Если меж зарослей папоротника по крутому склону спустятся свадьба или
похоронная процессия, это ни на минуту не нарушит покоя и гармонии красок.
Бывает, построят новый дом или амбар, свежеотесанные, белые доски
заулыбаются среди сосен, издали приковывая к себе взоры, но под дождем и на
ветру быстро посереют, потемнеют и сольются с окружающим.
Так с незапамятных времен текла жизнь холмов в здоровом однообразии, и
казалось, на их вечных склонах ничто не развивается и не погибает, настолько
новое жито было похоже на прошлогоднее и умершие - на новорожденных. Но вот
после гласинацской битвы* при отступлении в одном из здешних болот завязла
турецкая пушка. А спустя несколько часов в городок у подножия холмов
вступили австрийские солдаты, пропыленные и злые.
______________
* Гласинац - плоскогорье в массиве Романия. В 1878 г. на Гласинаце шли
бои между австро-венгерскими оккупационными войсками и боснийскими
повстанцами.

Все разбежались и попрятались. Остался лишь Али-ходжа, встретивший
артиллеристов прикованным за правое ухо к столбу у ворот. Одни говорят, что
его приковали австрийцы, другие - что сами турки, потому что он не хотел с
ними отступать. В таком мучительном и смешном положении Али-ходжа пробыл до
самого вечера. Спас голову; правда, потом всю жизнь наматывал чалму чуть
вкось на правое ухо и не мог видеть ни орудий, ни артиллеристов.
Однако и застрявшая пушка, и голубые мундиры, и несчастье,
приключившееся с Али-ходжой, - только начало бурных времен, наступавших для
рзавских холмов.
Первым на очереди оказался Биковац. Австрийцы, подрывая скалы, стали
расширять дорогу. Раздался взрыв динамита, и эхо покатилось от холма к
холму, неведомое, словно нежданный насильник-чужеземец. Потом потянулись
подводы, кони, каменщики, плотники, началось строительство казарм, жилых
домов, конюшен. Прибыл саперный батальон. Молодые статные тирольцы. Сразу же
пошли по домам, заглядывали и в села, врывались во дворы, требовали яиц и
молока, хватали женщин. Залезали на трубу казармы и передразнивали муллу на
минарете, а по вечерам, взявшись за руки и перегородив улицу, ходили,
распевая непонятные песни и стреляя глазами по окнам, и расспрашивали редких
прохожих, где можно найти женщин.
Пухлая и румяная капитанша гарцевала верхом с молодыми офицерами. Люди
смотрели, как те подсаживали ее в седло и целовали ей руки до самого локтя.
Девушки делали вид, что ничего не замечают, а женщины шептались.
Биковац стал совсем другим. Срубили некогда знаменитые орехи. Холм
избороздили тропинками, насадили акаций, построили террасы и беседки,
подстригли кусты. Все по ниточке, все углы - прямые. Привезли первое
фортепиано. Оборудовали теннисные корты. Турецкие ребятишки бегают им за
мячами. На вторую зиму устроили маскарад. И обыватель, не веря собственным
широко раскрытым глазам, мог наблюдать из окна, как рано утром в маскарадных
костюмах расходятся по домам офицеры и их жены и с визгом, мертвецки пьяные,