"Иво Андрич. У котла" - читать интересную книгу автора

целиком занят землей, время, которое томит других людей, почти не
существует. Сливы плодоносили примерно через год, недороды пшеницы случались
нерегулярно, картофель подводил каждый третий год. Какое-то время фра Марко
помнил особенно урожайный или неурожайный год, но потом наступал в точности
такой же урожайный или голодный год и вытеснял из памяти первый. И поскольку
земля неизмеримо больше, сильней и живет куда дольше человека, он постепенно
забывал себя и терялся в ней.
Однако в последнее время у фра Марко было много огорчений, мелких и
крупных неприятностей и разочарований. Прошлый год закончился дракой с Фазло
и темницей. В самом начале года ему пришлось исповедовать гайдука Ивана Рошу
в горах. Летом опять приключилось событие, которое привело крешевского
викария в крайнее смятение и надолго выбило его из колеи.
Дочка Марко Барбареза из Сараева решила потурчиться и выйти замуж за
турка. Плач и заклинания родителей, увещевания сараевских монахов ни к чему
не привели. Накануне того дня, когда девушка собиралась пойти к кадию и
заявить о своем желании принять ислам, монахи в сообществе с родителями,
отчасти обманным путем, отчасти силой, посадили ее на телегу и, чтобы
замести следы, поехали в Крешево. Ночью двое мужчин и какая-то старушка
почти что на руках внесли девушку в крешевский монастырь. Игумен не пожелал
ее видеть. Монахи тщетно уговаривали ее отказаться от своего намерения. Но
даже угрозы не помогли.
Девушка забилась в угол комнатушки с толстыми стенами на первом этаже,
где держали старые книги, седла и монастырский садовый инструмент. Скрестив
на груди руки и опустив глаза, она слушала уверения, советы и угрозы
монахов, говоривших то по очереди, то хором, и ничего не отвечала, - только
на лице ее выступали красные пятна.
Фра Петар Яранович, доведенный до бешенства ее упорством, сипло
прокричал:
- Позовите фра Марко, пусть выдерет суку, чтоб из нее дух вон!
Вскоре в комнатушку влетел фра Марко с кизиловой тростью в руках.
Увидев девушку, он остолбенел. Слушая вчера разговоры монахов об этой
потурченке и сейчас, когда его позвали по-своему принять участие в уговорах,
он представлял себе высокую, крупную и наглую бабу. А перед ним стояла
маленькая, тоненькая девочка со смиренно скрещенными руками и высоко
поднятой головой. На лице ее выделялись упрямо опущенные веки, потемневшие
от бессонной ночи. Они были чуточку косо срезаны, точно два больших лепестка
с неровными краями. Ему было б легче, будь она крупная и бесстыжая бабища,
какой ему представлялась.
Фра Петар еще раз попытался уговорить ее не позорить веру и родителей и
отказаться от турка. Она даже не шелохнулась.
- Смотри мне в глаза, дрянь этакая! - в который раз гремел фра Петар,
думая, что так он скорее поколеблет и сокрушит вероотступницу. Но она каждый
раз приподымала веки и пристально и бесстрашно смотрела в глаза добряку фра
Петару своим светлым, юным взглядом. Вернее, смотрела не столько в глаза,
сколько на его большие венецианские очки в железной оправе, дужки которой
были сломаны и обмотаны зелеными нитками. На эти зеленые нитки она и
смотрела.
- Пойдешь за турка? - кричал фра Петар, смущенный ее взглядом и
уверенный в том, что она не ответит на его вопрос.
- Только за него! - отвечала девушка необычайно спокойно и твердо для