"Иво Андрич. У котла" - читать интересную книгу автора

почувствовал это он, когда стоял перед освещенным ликом юноши в катакомбах.
Фра Марко вернулся в Боснию. Шли годы. Суровая крестьянская жизнь, да и
разочарования, которые приходили одно за другим и рано или поздно должны
были поколебать даже такие твердые устои, какими отличался он, привели к
тому, что проповеднический пыл фра Марко хоть и не убавился, но стал как-то
меньше бросаться в глаза. Монах ясно, как в тот памятный день на Виа
Номентана, видел в себе два мира и две жизни: большую, вечную, и другую -
мимолетную, преходящую. И сейчас еще его приводила в ужас мысль о миллионах
людей, губящих настоящую и единственную истинную жизнь ради недолгих и малых
радостей - земных благ и утех. Он чувствовал, как его душит потребность
призывать, помогать и спасать. Стоило ему ночью бросить взгляд из окна своей
кельи, увидеть поля, схваченные первым морозом и залитые лунным светом, ему
вдруг вместо этих мирных полей представится вся божья земля во всей ее
широте и необъятности, а на земле, точно огненные пятна и дьявольские
печати, - города. Он был только в Риме, Анконе и Травнике, но хорошо знал,
что на земле великое множество городов, и ему казалось, что он видит их все
вплоть до самых отдаленных, названий которых он и не слыхивал. И всюду люди
одинаково губят свои души.
Не зажигая свечи, фра Марко стоял, прислонившись к косяку окна, и
вместо крешевских полей да темных лачуг видел все города мира с улицами,
садами, домами, со всеми ловушками, которые дьявол уготовил для людской
суетности, алчности и разврата. Он соизмерял свою силу с силой, необходимой
для того, чтоб все эти дьявольские козни стереть с лица божьей земли от
Травника и Сараева до того незнакомого города, логова сатаны, что стоит,
окруженный туманной пеленой, где-то в центре Европы или мерзкой Азии. В
такие минуты стремление фра Марко спасти человечество переходило всякие
границы, угрожая ему самому. Забыв о том, кто он и что собою представляет,
фра Марко, крешевс-кий викарий, сводил счеты между двумя мирами - между
создателем и тем, что он создал. В своей великой печали он, уподобляясь
людям городов, которые грешат и гибнут, восставал против того, кто это
допустил.
У фра Марко уже не впервые мелькала страшная мысль, что между божьим и
дьявольским нет ясной, четкой границы, что никому неизвестно, кто из них
сильнее.
Он закрывал глаза, и огни всех городов на свете, еще горевшие в них,
превращались в жгучие и бессильные слезы. Постепенно мысль, возникшая как
укор и бунт, слабела и оборачивалась молитвой. И фра Марко горячо молил бога
отгородиться наконец от дьявола и яснее предстать перед бедным человеком,
который невольно гибнет, попадая в расставленные дьяволом сети.
Но наряду с такими ночами, когда фра Марко предавался мучительным
раздумьям и в конце концов находил успокоение в молитве, были - и гораздо
чаще - ночи, когда он, утомленный дневными трудами, валился на постель без
единой мысли в голове и сразу засыпал, как ребенок после купания. Потому что
наряду с сокровенным стремлением спасать людей, заполнявшим его думы и
чувства, наряду с целомудрием, отличавшим его от других людей, разъедаемых
множеством страстей и страстишек, желаний и грез, в нем жила глубокая
крестьянская привязанность к земле, труду и стяжанию, которая заставляла его
упорно и настойчиво беречь и умножать монастырское добро, хитрить, где надо,
обсчитывать турок и браниться с крестьянами из-за неаккуратной уплаты
церковной подати. Так незаметно проходили дни, месяцы и годы. Для тех, кто