"Иво Андрич. Времена Аники" - читать интересную книгу автора

похороненными в чьей-то душе, но люди тогда только воочию увидели, какая
сила заключена во взбунтовавшейся женщине.
Мало-помалу возле Аникиного дома образовался лагерь. Кто только не
пробирался ночью к ее дому: юноши, женатые мужи, старики, мальчики, пришлые
люди из самого Чайниче и из Фочи. А иные, потеряв всякое соображение и стыд,
являлись к ней и днем, сидели во дворе или в доме, если их туда пускали, или
просто околачивались на улице, руки в карманах, поглядывая время от времени
на ее окна.
Тане - золотых дел мастер, худосочный, с остановившимся взглядом
бесцветных, расширенных глаз на изможденном лице, был одним из самых
ревностных и незадачливых гостей Аники. Часами сидит он без слов,
примостившись на каком-нибудь сундуке у дверей и в ожидании появления Аники
следит за Еленкой и Саветой. Но те проходят мимо него словно мимо пустого
места, встречают гостей и скрываются с ними в комнатах. Когда его выпроводят
из кухни, он пристроится где-нибудь во дворе и с робкой улыбкой уговаривает
прогонявшую его Еленку:
- Слышь, пусти меня тут посидеть. Я ж ничего не делаю!
И может сидеть тут бесконечно, в понурой позе, словно и сам сожалея,
что вынужден здесь сидеть. Наконец он поднимается и уходит, даже не
попрощавшись, а назавтра является снова. Дома его поносит жена Косара,
могучая женщина из крестьян с красным лицом и сросшимися бровями:
- Небось опять у аспиды сидел, чучело гороховое? Мог бы у нее и
оставаться.
- Эх, мог бы, - отзывался с грустью Тане, блуждая мыслями в заветных
мечтах.
Косара приходила в ярость и устраивала ему шумный скандал, но Тане
только отмахивался от нее, изредка словно сквозь сон роняя слово.
Среди гостей Аники были и настоящие безумцы, вроде Назифа, полнотелого
смирного глухонемого идиота из беговского дома. По крайней мере дважды за
день наведывается он под окна к Анике и зовет ее невнятным бормотанием.
Как-то раз в самом начале Аника вздумала над ним подшутить. Он ей в открытое
окно протягивал полные пригоршни сахара.
- Мало, Назиф, мало, - со смехом крикнула Аника сверху из окна.
Догадавшись, что ему говорят, идиот пошел домой, стащил у братьев
деньги, купил две окки сахара и вернулся под окна. Он долго звал Анику, пока
она наконец не выглянула; кривя губы в счастливой ухмылке, он протягивал ей
сахар. Аника громко расхохоталась и стала показывать ему знаками, что ей и
этого мало, после чего идиот удалился с жалобным мычанием.
С тех пор он приходил каждый день, волоча за собой плетенку, полную
сахара, сахаром были набиты кушак и карманы. Анике надоела шутка. Ее злило
упорство идиота, и она посылала Савету и Еленку гнать его прочь. Он
отбивался от них и уходил, недовольно ворча, чтобы назавтра снова быть под
окнами Аники еще более нагруженным сахаром. И опять торчал тут, пока его не
прогоняли. А потом со своей сахарной ношей слонялся по городу, напевая
что-то себе под нос и бормоча. К нему приставали ребятишки, дразнили его и
таскали сахар из плетенки, а он судорожно прижимал ее к своей груди.
Среди гостей Аники были и такие, что не осмеливались приходить к ней
при свете, а дожидались, когда сгустится темнота, и тогда неукоснительно шли
к ней, хотя и не надеялись, что их пустят в дом. Некоторые всю ночь напролет
так и просиживали, пуская дым на каменной ограде водостока. Никто не видал в