"Иво Андрич. Рассказ о слоне визиря" - читать интересную книгу автора

вознаграждение в грабежах, безнаказанно совершаемых якобы для нужд слона,
любимца визиря.
Во всех городах и селах, через которые следовал слон со своей свитой,
воцарялись страх и смятение. Стоило только процессии показаться в
каком-нибудь боснийском местечке, лежащем близ главного тракта, как дети со
смехом и веселыми криками выбегали на дорогу. Взрослые обычно собирались на
площади, чтобы посмотреть на невиданное чудо, но, заметив хмурых стражников
и услышав имя визиря Джелалутдина, умолкали, лица у всех вытягивались, и
каждый торопился кратчайшим путем к своему дому, стараясь сам себя убедить,
что нигде не был и ничего не видел. Офицеры, чиновники, старосты и
полицейские, которые по долгу службы не могли поступить иначе, почтительно и
со страхом представали перед невиданным визиревым зверем и, не решаясь
расспрашивать, быстро и без разговоров забирали у жителей все, что от них
требовала свита слона. Большинство из них приближались не только к свите, но
и к слоненку с заискивающими улыбками, умильно поглядывали на невиданное
животное и, не зная, что ему сказать, поглаживали бороды и шептали, но так,
чтобы слышала свита: "Машаллах, машаллах! Упаси бог от дурного глаза!" А в
душе трепетали, как бы со слоном что-нибудь не случилось здесь, в
подчиненном им округе, и с нетерпением ожидали момента, когда весь этот
поезд вместе с чудищем двинется дальше, в соседний округ, где за него будут
в ответе тамошние власти. И когда процессия покидала город, они испускали
вздох облегчения, в который вкладывали годами накопленное отвращение и
ненависть ко всему на свете. Так вздыхают иногда чиновники и "царские люди",
но затаенно, чтобы и сырая земля не слыхала, а не то что живой человек,
пусть даже самый близкий. Да и народ - маленькие люди, которые ничего не
значат, ничего не имеют, - не решался говорить громко и открыто о том, что
видел. Лишь за плотно прикрытыми дверьми они посмеивались над слоном и
издевались над теми, кто с такими расходами и церемониями, словно святыню,
перевозит зверюгу злодея визиря.
И только дети, забыв обо всех предостережениях, громко говорили о
слоне, бились об заклад, споря о длине слоновьего хобота, о толщине его ног
и величине ушей. На лужайках с едва пробивающейся травой дети играли в "фила
и его свиту". Неумолимые, неподкупные, неустрашимые и всевидящие дети! Один
из них изображает слона: он идет на четвереньках, покачивает головой, на
которой висят воображаемый хобот и огромные уши. Другие представляют свиту -
надменных и наглых слуг и стражников. А один из мальчишек исполняет роль
мутеселима: он с неподдельным страхом и наигранной любезностью приближается
к воображаемому слону и, поглаживая бороду, шепчет: "Машаллах, машаллах!
Прекрасное животное! Да, да, дар божий!" И подражает так удачно, что все
дети хохочут, даже тот, что выступает в роли слона.
Когда слон со своей свитой достиг Сараева, на него было распространено
правило, которое имело силу только для визирей: на пути в Травник не
заезжать в Сараево, а ночевать в Горице, причем проводить там не больше двух
суток, и это время город Сараево обязан посылать им все, что нужно, - еду и
питье, освещение и топливо. Слон со свитой заночевал в Горице. Никто из
сараевской знати не проявил ни малейшего интереса к заморскому животному
(недавняя резня коснулась многих знатных семей). Сараевская знать, богатая и
чванная, с опаской относившаяся к визирю и ко всему, что его касалось,
прислала лишь слугу спросить, как велика свита, чтобы послать ей все, что
нужно. О слоне - ни слова, потому что, говорили они, "мы знаем, что ест