"Юрий Андреевич Андреев. Откровенный разговор, или беседы о жизни с сыном-старшеклассником на пределе возможной откровенности" - читать интересную книгу автора

произошла реальная смена короля. Произошла смена определяющего принципа.
...А когда осенью я вернулся в город, мать устроила меня помощником
наладчика на пошивочную фабрику, и я стал получать рабочую карточку и
восемьсот граммов хлеба ежедневно. А главное, очень сердечно относились ко
мне швеи в цеху, они помогали сшивать вечно рвущиеся старые ремни на шкивах
и не нервничали, когда я не умел сразу наладить включение заглохнувшего
мотора. Это были люди!.. Прошли с тех пор уже десятилетия, а я все помню их
доброту. А потом, первого октября (тогда начинали учебный год позже, чем
сейчас), я пошел в очередной - пятый класс.
Вот так, к вопросу о самовыявлении как условии счастья и о том, что не
любая самореализация нужна другим людям.

Глава II.
ЧТО МЫ МОЖЕМ?
РАССКАЗ О ТОМ, КАК Я ЗАГЛЯНУЛ В ВОЛШЕБНЫЙ КОЛОДЕЦ

По-моему, ясно, почему человек, который ставит королем на доску своей
жизни принцип первичных потребностей не только ограничен с точки зрения
высших человеческих возможностей, но подчас, в определенных обстоятельствах,
и просто страшен.
Я хотел бы особо остановиться на том, почему подобная ограниченность,
почему уровень, который мы обозначим кодовым названием "тепло и сыро", -
несчастье. Несчастье для всего человечества и для каждого отдельного
человека. Я уже хотел раньше повести об этом речь, да мысль о страшноватой
сути бабки Анны и ей подобных отвлекла меня. Надеюсь, ты поймешь из
следующего рассказа, почему то, о чем я говорю, также является моим коренным
убеждением: я пришел к нему через неопровержимый, личный опыт, не
понаслышке. Дело в том, что мне довелось в условиях, правда ужасающих,
увидеть, убедиться, сколь огромные возможности таятся в каждом, в каждом без
исключения рядовом нормальном человеке. Не стремиться к реализации этих
колоссальных внутренних возможностей, жить, как живется, - это все равно,
что использовать кусок урана для того, чтобы колоть орехи. А ведь этот же
кусок в соответствующих условиях способен осветить и обогреть целые города,
может доставить караван судов через полярные льды туда, где люди ждут
продукты, машины и топливо. Так нет же, колем орехи...
Я расскажу тебе сейчас историю, которую никому и никогда не
рассказывал. Может быть, психологи или врачи способны что-нибудь в ней
растолковать, объяснить. Я не знаю. Знаю лишь одно - богатство скрытых
возможностей любого человека столь удивительно, что пределов для их развития
и раскрытия нет и не предвидится. Смею полагать, что, когда люди научатся
извлекать собственные скрытые резервы, человечество совершит такой рывок
вперед, равного которому оно не знало за всю свою многолетнюю историю...
Теперь слушай. Это было зимой 1942 г. Мне было двенадцать лет. Я ослеп
от голода. Но прежде чем ослепнуть, пережил совершенно поразительный период
колебаний, какую-то странную амплитуду озарений и жестокой расплаты за них.
Это длилось всего лишь несколько суток. Что же это было?
Однажды, например, во сне с необыкновенной легкостью я начал складывать
стихи. Они возникали сами, практически без какого бы то ни было труда, почти
совсем без усилий. Помню, что речь моя лилась и лилась, стихи были
удивительно гармоничны, мысль развивалась ярко и охватывала какие-то