"Юрий Андреевич Андреев. Откровенный разговор, или беседы о жизни с сыном-старшеклассником на пределе возможной откровенности" - читать интересную книгу автора

громадные этапы истории. И это были не отдельные стихотворения, не отдельные
стихотворные строчки, а крайне сложная по замыслу и построению поэма.
Причем, когда стихи текли строка за строкой и складывались глава за главой,
я уже знал, как бы ослепленный или, наоборот, озаренный сияющим провидением,
все ее содержание, весь ее смысл.
Великолепные, каким-то необычным ритмом организованные, с богатейшей
внутренней оркестровкой и необычными рифмами, стихи текли и создавались
целую ночь. Когда утром я проснулся, то некоторое время еще помнил и смысл
поэмы, и весь ее строй, я помнил некоторые ее сквозные образы, но очень
быстро, буквально через несколько часов, все это исчезло из памяти. Конечно,
мне и в голову не пришло записать хоть что-то из того, что я тогда еще
представлял себе. Но протекли эти несколько часов, и на смену легкому,
удивительному состоянию пришла ужасающая, разламывающая изнутри череп
головная боль. Это была такая невероятная боль, от которой я просто начал
слепнуть. Сейчас не помню, сутки или двое продолжалась она, но вот
постепенно затихла. Я отошел от этого ужасающего, омертвляющего страдания и
заснул.
И помню, когда я вновь погрузился в сон, то меня поразила
продолжавшаяся во сне всю ночь игра красок, феерия соцветий. Это было ни с
чем не сравнимое богатство света. Мне впоследствии приходилось несколько раз
в жизни видеть северное сияние. Но то, что привиделось во сне, было
неизмеримо красочней. Во сне разгоралась симфония, организованная каким-то
внутренним смыслом, непостижимым сразу замыслом, симфония удивительных
сочетаний цвета, которые сменялись одно другим, которые переходили одно в
другое, которые были необычайно напряженными по своей интенсивности. В
абсолютной тишине, в глубочайшем безмолвии звучала сотрясающая всю мою
психику, все мое сознание фантастическая цветомузыка. Она принесла с собой
такую высшую радость от прикосновения к законам гармонии, недоступным мне
сейчас, что я до сих пор помню пронзительный восторг, который охватил все
мое существо, когда я осознал, постиг тот высший закон, который определял
сочетания, периоды смены и ритм этих цветных чередований, направление их
изменений, переходы оттенков одного в другой. Очевидно, это было постижение
какого-то глубочайшего, наивысшего закона гармонии, общего и для цвета, и
для музыки, и для математики.
Когда утром я открыл глаза, то все эти цветные трансформации, вся эта
музыка цвета стояла перед моим сознанием сначала с тою же степенью яркости,
но потом это фантастическое пиршество красок стало бледнеть, бледнеть и
исчезло. И после этого все пошло так же, как было прежде: пришла головная
боль, она возрастала с неимоверной скоростью. Потом была пытка этой болью
такая, что я не знаю, как я ее перенес, перетерпел.
Она прошла, и в одну из последующих ночей мне опять начал сниться сон,
но это был уже совсем другой сон. Это было удивительно простое и легкое
сочинение музыки. Музыкальные фразы возникали без всяких усилий, они были
чрезвычайно приятными. В отличие от предыдущей ночи, когда, как мне кажется,
цвета менялись по очень сложным, каким-то с трудом постижимым симфоническим
законам, в данном случае особых глубин, как мне помнится, не было. Была
очень хорошо гармонически организованная музыка, с необычными ритмами, с
никогда дотоле и никогда впоследствии не слыханными мною мелодиями. Под утро
они особенно ощутимо звучали в моей памяти, вплоть до того, что когда я
проснулся, то отчетливо помнил очень своеобразный марш. (Я помнил его в