"Ираклий Андронников. Избранные произведения в двух томах (том 2)" - читать интересную книгу автора

Вдруг я увидел дирижера Александра Васильевича Гаука, под чьим
управлением должны были играть в тот вечер Танеева. Гаук расхаживал по
гостиной, выправлял крахмальные манжеты из рукавов фрака, округляя локти, и
встряхивал дирижерской палочкой, как термометром. И я услышал, как капризным
тенорком он сказал;
"Я сегодня что-то волнуюсь, черт побери!" И тоненьким смехом выкрикнул:
"Э-хе-хей!"
Я подумал: "Гаук волнуется?... А я-то что же не волнуюсь еще?" И тут
меня стал пробирать озноб, который нельзя унять никакими шубами, ибо он
исходит из недр потрясенной страхом души. По скулам стали кататься какие-то
желваки... В это время ко мне быстро подошел Соллертинский.
- Ты что, испугался? Плюнь! Перестань сейчас же! Публика не ожидает
этих конвульсий и не платила за них. А тебе это может принести ужасные
неприятности! Если ты не перестанешь дрожать, я подумаю, что ты абсолютный
пошляк! Чего ты боишься? Тебе же не на трубе играть и не на кларнете; язык -
все-таки довольно надежный клапан, не подведет! Ну, скажем, тебе надо было
бы играть скрипичный концерт Мендельсона, который помнят все в этом зале, и
ты боялся бы сделать накладку,- это я мог бы попять. Но того, что ты
собираешься сказать, не знает никто, не знаешь даже ты сам: как же они могут
узнать, что ты сказал не то слово?... Если бы я знал, что ты такой
вдохновенный трус, - я не стал бы с тобою связываться! Возьми себя в руки -
оркестранты смотрят!...
Ну уж раз ты перепугался, тогда тебе не надо говорить про Танеева. Ты
еще, чего доброго, скажешь, что он сочинил все симфонии Мясковского, и мы не
расхлебаем твое заявление в продолжение десятилетий. Гораздо вернее будет,
если ты поимпровизируешь на темы предстоящего сезона. Воспользуйся тем, что
сегодня мы открываем цикл абонементных концертов, и перечисли программы,
которые будут исполнены в этом году. Назови наиболее интересные сочинения,
назови фамилии исполнителей, а в заключение скажи: "Сегодня же мы исполняем
одно из лучших произведений русской симфонической классики - Первую,
до-минорную симфонию Танеева, которую вы услышите в исполнении оркестра под
управлением Александра Гаука..." Можешь сказать "це-мольную" симфонию.
Можешь сказать: "Первую". Можешь назвать ее до-минорной... Все это - на твое
усмотрение... Я надеюсь, какие-нибудь программы застряли у тебя в голове,
когда ты переписывал их почерком Акакия Акакиевича? Назови пять или шесть
наиболее интересных программ, а в отношении других сделай вид: "Могу
назвать, но не считаю нужным". Если же ты вспомнишь на публике все
восемьдесят программ, то, несмотря на этот удивительный подвиг памяти, тебя
из филармонии вышвырнут...
Сегодня от тебя не многое требуется - показать, что ты способен связать
два слова. О трех словах речи нет... Важно, чтобы можно было понять, как ты
смотришься, как двигаешься... Со стороны содержания ты можешь быть
совершенно спокоен. Что же касается техники выступления, то я не хотел тебя
заранее волновать, но время уже пришло, поэтому прошу тебя выслушать. В
музыкальном отношении акустика этого зала считается безупречной. Но для
оратора она немножко трудна. Здесь нельзя сказать "к сожалению...". Здесь
надо артикулировать очень отчетливо: "К. Со. Жа. Ле. Ни. Ю."! Я несколько
утрирую, но принцип таков - максимальная отчетливость. Второе - сила звука.
Если тебя слышат в первом ряду - это еще не значит, что слышат в тридцать
втором. Но если слышат в тридцать втором, то услышат и в первом. И в этом