"Татьяна Апраксина, А.Н.Оуэн. Стальное зеркало" - читать интересную книгу автораокинул взглядом кабинет. Богатое, но довольно непривычное убранство, все
сделано на чужой манер, а потому бросается в глаза даже то, что дома осталось бы незамеченным - кому же придет в голову внимательно разглядывать узкую полоску лепнины, идущую вдоль расписного потолка. По потолку мчится охота, а лепнина изображает колосья, словно продолжая очертания золотистого поля, по которому скачут всадники; роспись, впрочем, нехороша - и краски тускловаты, и пропорции заставляют невольно улыбнуться. Некоторые вещи в Аурелии делать еще не выучились, не то что дома - невольно же вспоминаешь фрески в апартаментах Папы, и сравнение не в пользу аурелианских мастеров. Да и кабинет Его Светлости, если сравнивать не с другими дворцовыми помещениями, а с привычными, никак не назовешь просторным - тесновато, шагов восемь в длину, столько же в ширину. Окна узковаты, а ведь Орлеан - не Рома, здесь солнце беднее, тусклее и холоднее, и в третью неделю апреля еще довольно часто прячется за низкими хмурыми тучами. Так что на долю обитателей дворца достается не слишком много солнечного тепла и света, только те крохи, что пробиваются через узкие окна с тускловатым стеклом, через плотную ткань занавесей. И хорошо, что уже сняли тяжелые зимние ставни; впрочем, сейчас вечер и зажжены свечи - но отчего-то мечтается о солнце... Может быть, потому, что сейчас уже три часа пополуночи, а Агапито еще не привык к тому, что в посольстве день поменялся местами с ночью, поскольку Его Светлость предпочитает бодрствовать в ночи и отдыхать днем. Следом за ним и большей части спутников пришлось уподобиться совам и филинам, довольствуясь свечами и лунным светом вместо солнечного. Но некоторые привыкли - как, например, нынешний собеседник герцога. намеренно - кабинет невелик, а привычкой слышать, что говорят рядом, даже одновременно копаясь в бумагах и делая выписки, Герарди обзавелся уже давно. Тем более, что многие из бесед, что герцог ведет в его присутствии, не запишешь никуда: слишком опасное дело. Потом, если действительно удастся написать воспоминания о посольстве в Аурелию, многое придется восстанавливать по памяти, если детали забудутся - довольствоваться беглым пересказом: не сочинять же. А о чем-то и потом не напишешь. Впрочем, нынешняя беседа не из таких - обычная, спокойная. Рядом с Его Светлостью вообще обычно покойно; рядом с ним и капитаном Мигелем де Кореллой - вдвойне. Оба не из тех, что любят повышать голос без необходимости, да и при необходимости - не любят, хоть и умеют... секретарь еще не определился, кто из двоих лучше. Оба в случае надобности могут рявкнуть так, что рота кондотьеров замрет на месте - может быть, потому и не любят, что умеют, и не видят смысла практиковаться. Особенно друг на друге и ближайшем окружении. И вправду - зачем? На недостаток послушания со стороны окружающих ни герцог, ни его капитан пожаловаться не могут. Вот и сейчас - разговор не назовешь пустым, мимолетной болтовней, обсуждаются дела довольно важные и не самого приятного свойства, но даже пламя на высоких белых свечах колеблется не сильнее обычного, и не от голосов - всего лишь от пронырливых потоков холодного воздуха, которых во дворце избыток. Медленно, плавно танцуют тени. Чинно. Размеренно. На темной ткани портьеры черная фигура - прямоугольник, увенчанный тем, что кажется короной. Тень человека, который расположился в кресле с высокой спинкой, а корона - не корона, пышные волосы, слегка развеваемые легкой струйкой |
|
|