"Татьяна Апраксина. Цена Рассвета" - читать интересную книгу автора

первом, втором и третьем, в Университете ходили страшные слухи. Некоторые
однокашники спускались туда, но о целях посещений рассказывали шепотом. С
Фархадом этими секретами никто не делился. Впрочем, он твердо знал, что
форма студента Университета и золотая татуировка между бровей - вполне
надежная защита от любых посягательств низкорожденных и лишенных положения.
Фархад поразмыслил еще минуту и вошел в кабину, которая двигалась вниз,
на первый уровень. Первое, что удивило его, когда подъемник остановился -
темнота. Если на третьем уровне кто-то просто выковырнул из контактов
обязательную в комплекте лампу, служившую источником ультрафиолета, то здесь
на посадочной площадке и вовсе царила тьма кромешная. Выход с посадочной
площадки бледно светился в пяти шагах справа, из чего юноша сделал вывод,
что и в коридорах первого уровня с освещением не все слава Ману. Следующим
поводом для изумления оказалась сырость. Не успел он сойти с платформы, как
ему уже капнуло на голову.
Стены были покрыты конденсатом. Вмятины и выбоины на металлических
пластинах пола заполнены мутной водой. Фархад впервые в жизни увидел лужи, о
которых доселе только читал, и глубоко изумился. Должно быть, здесь слишком
редко пользовались моющими машинами. "Если пользовались вообще", - подумал
он чуть позже, созерцая не только воду, но и дурно пахнущую пленку жира на
стенах. Парень осторожно прошел вперед по коридору, стараясь дышать не
слишком глубоко.
Увиденное его ошеломило. Узкий коридор привел к огромному залу. По его
боковым стенам в три этажа шли дверные проемы, из которых дверями был
прикрыт один из пяти, не больше. К ним вели узкие лестницы без перил,
кое-где огороженные самодельными загородками из веревок, коробок и прочего
хлама. На потолке висели лампы - часть из них даже светила. Посреди зала
красовались четыре ряда водонаборных колонок. Вокруг них толпились полуголые
мужчины и женщины в мешкообразных уличных одеяниях. Вместо положенного
обычаем серого цвета здесь эти балахоны были всех мыслимых расцветок, и,
судя по лоскутной пестроте и разнице в фактуре тканей, шились из того, что
попадалось под руку.
Женщины ведрами носили воду в свои клетушки, мужчины собирались
кучками, у многих в руках были одноразовые пластиковые бутылки с напитками.
Запах пойла и перегара наводил на мысли о том, что напитки не проходили
обязательной сертификации, а выгонялись нелегально из каких-то продуктов. О
подобном Фархад не раз слышал от отца, который любил рассказывать забавные и
назидательные истории о низкорожденных, способных употребить для "улета"
все, что угодно - клей, технические жидкости, перебродившую питательную
массу...
Отец и его коллеги считали, что это дурной обычай, внедренный
вольнинскими диверсантами. Фархад посмотрел на площадь и усомнился в этом.
Какой вольнинский диверсант, дитя теплой зеленой планеты, выжил бы в этом
подземном грязном кошмаре? Пить, нюхать, намазывать на себя все, что
позволит забыть, где находишься, забыться - идея, которая могла родиться
только здесь, в лужах, чаду подгорелой пищи и вони немытых тел. Видимо, все
эти люди провинились перед Маном, за что и были ввергнуты в подобное
отчаяние и убожество.
Фархад постоял у входа, потом пересек зал, стараясь не соприкасаться с
местными жителями. Это была задача не из легких. В тесноте его несколько раз
задели, к счастью, не по голым рукам или лицу, а по бедрам и предплечьям,