"Татьяна Апраксина. Цена Рассвета" - читать интересную книгу автора

тюремное заключение. Подплуковник с отвращением поджимала тонкие губы и
смотрела на девушку так, словно собиралась плюнуть ей в лицо, цедила
безобидные слова, как отборную брань, морщила нос. Арья знала, что каждое
помещение центра просматривается и прослушивается, знала, что все в курсе,
как и с кем она провела ночь с воскресенья на понедельник. Знала и то, чем
заканчиваются подобные выходки даже для генералитета, особенно для
разведчиков, элиты армии, от которых требовалась полная безупречность.
Знала она и другое - кто во всем виноват. Она и только она - глупая
девка, вертихвостка. Разумеется, у него неприятности. Может быть, не самые
большие, не разжалование, но как минимум снятие с должности и перевод куда
подальше, на полярную базу или что-нибудь похлеще, лагеря охранять... По
ночам она грызла подушку, но не могла плакать, и только мечтала о том, чтоб
случилось землетрясение, нападение синринцев, конец света... что угодно,
лишь бы прекратилась эта боль.
В последний день пребывания в центре Арья проснулась со странной
фразой, последним отголоском сна, на губах: "кровь моя стала нефтью и выжгла
меня дотла". Она никогда не писала стихов, не понимала поэзии, и строка эта
показалась чужой, наваждением.


6

Фархад спустился на шестой уровень, чтобы присмотреть поблизости от
снятой квартиры тренажерный зал. Ничего подходящего на два квартала вниз и
шесть в ширину он не нашел и решил пока что походить в университетский, хоть
там и слишком людно, и нужно записываться заранее. На обратном пути он
промахнулся с кабиной подъемника и, вместо того чтобы вернуться на свой
восьмой уровень, уехал вниз аж на третий: оказалось, что сел в
экспресс-кабину, которая останавливалась не везде.
Посадочная площадка выглядела грязно и убого. Стены из некогда
полированного металла были исцарапаны, пол заплеван, кто-то наследил
цементом или каменной крошкой. Подняв руку, Фархад мог достать до потолка
рукой - и, видимо, не он один, поскольку кварцевая лампа была выломана из
гнезда и сиротливо болталась на соединительном кольце. Душный воздух с
противной кислинкой казался не затхлым, но неприятно спертым, словно его
слишком много раз вдыхали и выдыхали. Удивляться было нечему - с первого по
третий уровни шли этажи бесплатного жилья, в котором селилась лишь городская
беднота.
Юноша поежился, шагнул к подъемнику, двигавшемуся наверх, потом вдруг
остановился. Он еще никогда в жизни не был так глубоко, ни один, ни с кем-то
еще. В Асахи, предместье столицы, в котором он вырос, было всего-то три
уровня: первый, на котором жила элита, второй - для обслуживающего персонала
и прислуги; на третьем располагались магазины, бассейны и прочие вполне
благополучные места развлечений. Машинный уровень надежно защищался от
проникновения бродяг и прочей швали. На любой из улиц Асахи можно было
заснуть или оставить сумку с кошельком и не бояться быть ограбленным:
муниципальная и храмовая гвардии состязались за награды и почет, а потому
поддерживали блистательный порядок.
В столице все оказалось иначе. Три верхних уровня считались вполне
безопасными, следующие три - безопасными условно; о том, что творилось на