"Луи Арагон. Страстная неделя (роман) [И]" - читать интересную книгу автора

приглаживая растрепавшуюся за ночь шевелюру, - кто обтягивал доломан, кто
надевал кирасу. Со звоном упала на пол чья-то сабля. Вдруг пляшущий свет
заполнил комнату, полосуя лучами полумрак: кто-то, взобравшись на скамью
рядом с Галифе, зажег масляную висячую лампу под жестяным абажуром. В
коридоре послышался торопливый топот, в спальню шумно возвращались
мушкетеры с покрасневшими от холодной воды ушами и шеей, с блестевшими
после бритья щеками; швырнув скомканное полотенце в изножье койки, они в
спешке хватались за доломаны и кирасы. Все это скорее напоминало дортуар
где-нибудь в лицее, чем казарму. За исключением разве того, что каждый
кавалерист имел росту самое меньшее пять футов шесть дюймов и
соответственный торс. И что на таких юнцов, как Альфред и Монкор,
приходилось втрое больше сорокалетних, вроде де Ганэ, старичков из армии
Конде и повес времен Империи. Начался невообразимый гвалт, и, легко
перекрывая его, молодой голос самозабвенно распевал "Красотку Габриэль".
Оба соседа Теодора по койке вернулись в помещение, продолжая начатый
разговор:
- Мой кузен де Шуазель-Бопрэ-как известно, он в королевском конвое, -
так вот он мне подтвердил, что позавчера, прибыв в Орсейскую казарму,
Кларк им сказал, как вы сами, очевидно, прочли позавчера в "Деба"... мол,
сегодня вечером сможете снять сапоги и спать спокойно и все такое прочее.
- А пока что, - отозвался его собеседник, высокий брюнет, не вынимая
изо рта трубки, - а пока что ноги совсем запрели!
Шевалье де Масильян повернулся к ним.
- Я тоже вчера слышал Кларка, он повторил эти слова в приемной
короля... Ничего, рано или поздно снимем сапоги.
Новости вообще-то хорошие, к тому же нынче вечером испанское посольство
ужинает в Тюильри, и весь дипломатический корпус во вторник приглашен туда
на прием с балом... послезавтра то есть.
"Что это-потребность в самоуспокоении или просто так?" - думал Теодор,
который был уже на ногах и кончал свой туалет.
Юный Альфред, которому, надо полагать, было уже восемнадцать, а на вид
казалось пятнадцать, с восхищением смотрел на своего кумира. В Гренеле
были расквартированы одновременно четыре "алые" роты королевской
гвардии-серые мушкетеры, легкая кавалерия, тяжелая кавалерия и конные
гренадеры. Альфред де Виньи, частенько заходивший сюда повидаться со своим
товарищем по пансиону, проникся самыми дружественными чувствами к этому
серому мушкетеру, который высмеивал его манеру вскакивать в седло и научил
правильной посадке. Теодор-лихой кавалерист! А какой у него конь-серый,
черноголовый, по кличке Трик, и похоже, что этому Трику Теодор отдал всю
свою сердечную привязанность... Ему Альфред ни за что на свете не решился
бы, как Монкору, показать свои стихи, он писал их втайне от всех. Ну, пора
идти к себе в роту.
Тут с порога кто-то окликнул Теодора и заговорщическим жестом приподнял
флягу, приглашая выпить, пока еще не дан сигнал седлать. Юный Альфред
чуточку ревновал Теодора к Жюль-Марк-Антуану виконту д'0биньи, подпоручику
роты конных гренадеров Ларошжаклена, с которым Теодор охотно ездил
кататься верхом к Версалю и которому было, как и Теодору, не меньше
двадцати четырех лет. Да и ездил-то он на чистокровном английском гнедом
скакуне (Трик за ним едва поспевал) и великолепно брал препятствия. С тех
пор как этот гренадер появился в казарме, Альфред перестал существовать