"Луи Арагон. Карнавал (рассказ) (про войну)" - читать интересную книгу автора

Говорят, любая девушка в Париже. Это правда? Врожденное изящество, так, что
ли? Готов побиться об заклад, что не пройдет и десяти минут, как она отдаст
мне Гёльдерлина за Рембо. Этого она не сделала, но села за рояль и с.ыграла
по памяти, вы понимаете-по памяти, "Террасы в лунном свете"...
Она останавливается, опустив кисти, чуть касаясь пальцами клавиатуры,
но мысли ее далеко. Потом она говорит: Пьер... Что?
Пьер... Господи, что она сейчас сделает, что скажет? Я сам не свой, нет
это невозможно, и все из-за ребенка, которого я сделал этой сумасшедшей! Я
сам себе смешон. Ерзаю на диване. Охота высморкаться.
- Пьер, - говорит она, точно от повторения моего имени... - Пьер, мысль
не так уж плоха. Сейчас она, не спорю, что называется Backfisch'['
Девочка-подросток (нем.)]. Но это проходит. И быстро. Подумайте,
сформировать сознание девушки, превратить ее в женщину, ну, в общем, не
только в постели... Как знать. Может, именно это и нужно-для жизни, для
счастья, короче, для всего, что впереди.
Не перебивайте меня. Что я хотела сказать? Жить в Бишвиллере не так уж
плохо. Городок приятный, и люди не злые. Дом у Шульцев красивый. Теща
будет вас обожать, a Kugelhopf она готовит еще лучше, чем мама. Семья
весьма состоятельная. Зять сразу станет подлинным ее главой. Они католики,
вы знаете? Это, очевидно, упрощает.
- О Бетти...
- Я не смеюсь. Я действительно так думаю. И говорю, что думаю. К тому
же... Не делайте такого лица. Можете не говорить. Я отлично понимаю. Мы.
лютеране...
- За кого вы меня принимаете, Бетти?
- За славного молодого француза, слегка лгунишку, но милого мечтателя,
фантазера.
- Бетти!
- Что, Пьер?
И вот она уже снова вернулась к Гёте, который был моим ровесником,
когда его застольный приятель Вейланд, страсбурский студент родом из
Бишвиллера, ввел его в дом пастора Бриона в Зезенгейме. А Фредерика была
примерно ровесницей Лени Шульц: так что тут нет ничего дурного. И как
знать, останься Гёте в Зезенгейме... Девочка хранила ему верность в
течение сорока двух лет, после их последней встречи. Есть о чем
задуматься, говорит Бетти.
- Ведь вы, по вашим словам, как раз листали на днях "Dichtung und
Wahrheit". Воображаю, что понимают в этой книге ваши крестьяне, с которыми
вы дуетесь по вечерам в трефового валета. Разве не в трефового валета?
Знаете, между нами говоря, я гётевской "Wahrheit" не очень доверяю. Что
произошло на самом деле между ним и Фредерикой? Между вами и Леной Шульц?
Даже между вами и мной. взбреди вам когда-нибудь в голову написать
воспоминания о своей молодости, о своих годах ученья, милый мой Вильгельм
Майстер. Останься Гёте в Бишвиллере... нет, в Зезенгейме. Может, он
действительно только целоьался с маленькой Брион? Кому это известно? Он же
пишет:
"In deinen Kiissen welche Wonne!'" [' В твоих устах какая нега! (нем.)
(Гёте "Свидание и разлука". Перевод М. Михайлова.)] А вы могли бы так
написать Лене Шульц, нет? Как знать, может, дочка пастора тоже думала.
что дети делаются во рту... А папаша Брион был лютеранином. Впрочем,