"Луи Арагон. Молодые люди" - читать интересную книгу автора

Франции, о Родине, то их отправляли в тюрьму. Люди теряли сон, слушая
рассказы о концлагерях и застенках. Затем начались расстрелы. Полетели
головы с плеч. Немцы и французы отлично договаривались, выбирая, кого надо
убить, - тех, кто отстаивал, кто смел отстаивать свое право кричать "Да
здравствует Франция!" до самого эшафота.
Но вернемся к Марселю; уверяли, что ему нечего опасаться "нового
пополнения",[3] потому что он уже сбежал. Так говорили в Сент-Этьене;[4]
откуда они знали, чего ему опасаться и чем он занимается? Он не расстался со
своей мечтой и сохранил свой прежний нрав, связывавший его со старой,
опасной каждодневной жизнью.


* * *

Среди катастрофы, потрясшей всю страну, была женщина, горячо
благодарившая бога. В гуще всеобщих бедствий она могла все же утешать себя
тем, что ее сын, ее мальчик, ясноглазый Ги прошел через весь этот ужас, не
убивая людей. Ибо для этой христианки заповедь господня "не убий" не
допускала нарушений.
Все было перевернуто вверх дном в этой попранной стране, ничто не
оставалось на своем месте. Даже небо поблекло. На фабрику ликеров, на
прекрасный дом с блестящей мебелью, на ухоженный парк внезапно хлынула дикая
и обезумевшая от страха толпа. На несколько дней пришлось устроить у входа
буфет, что-то вроде столовки... А затем необъяснимое отступление армии... Ги
говорил, что это позор, но назавтра вся семья тоже снялась с места и
двинулась в Шарант, где жили родственники. А фабрика, и парк, и покинутый
дом увидели, как в ворота въезжают вражеские танки с серыми солдатами в
башнях...
Они добрались до Шаранта и, измученные отступлением, на этот раз не
двинулись дальше. Война кончилась. Дрожащий голос Маршала... Родственники
говорили, что беда еще может обернуться добром. Впрочем, для них небо
оставалось таким же ясным; люди часто склонны считать свои временные
несчастья самым важным на свете. А маленькая деревня рядом с ликерной
фабрикой их родственника, разве, несмотря ни на что, она не живет спокойно и
счастливо?
Быть может, тут сказывалось тайное желание, чтобы непрошеные гости с
Севера отправились домой, по правде сказать, они немного загромождали
красивый, спокойный дом; так или иначе, но шарантские родственники все чаще
заговаривали об экономическом подъеме. По-видимому, они были правы: пора
снова открыть фабрику.
Их дом был разграблен, в парке к деревьям прибиты дощечки с надписями
готическим шрифтом. Сначала отец Ги свято соблюдал все новые установления.
Легион, Национальная помощь, Хартия труда... Ги повторял отцовские слова:
все несчастья произошли из-за пресловутой политики. До этого довела нас
политика... Когда Маршал осуждал политиканов, сначала с ним соглашались. Но
вот вопрос: что делается вокруг него и чем они занимаются там, в Виши?
Политикой, грязной политикой.
Как и Марсель в 1939-м, Ги теперь тоже переживал кризис. С чего это
началось? Трудно сказать. Так долго, как только мог, Ги обвинял окружающих
Маршала, но не его самого, в том, что ему не нравилось в Виши. А то, что ему