"Михаил Ардов. Легендарная Ордынка" - читать интересную книгу авторароду отправилась в Москву и была принята в школу при Художественном театре.
Там она познакомилась с Вероникой Витольдовной Полонской и Софьей Станиславовной Пилявской, и они стали подругами на всю жизнь. В шестидесятые годы я еще встречал старых москвичей, которые вспоминали, какими красотками были эти юные ученицы мхатовской Студии. Бесконечные дощатые заборы, серые деревянные дома, немощеная улица, и вся она заросла травою... (Эту пыльную траву я запомнил особенно, местные мальчишки научили меня находить в ней незрелые семена, мы их называли калачики и съедали.) Бу-гуль-ма... Это слово в моем сознании стало почти синонимом эва-куа-ции... В этом татарском городке, тогда еще совсем маленьком, нашему семейству довелось прожить не один год. Голод, постоянный голод - вот что помнится лучше всего. Какое-то короткое время меня водили в тамошний детский сад. Помню неопрятный просторный двор, а дети не столько играют, сколько смотрят на пристройку, в которой располагается кухня, - оттуда доносится запах гречневой каши-размазни... Красное кирпичное здание в два этажа... На фоне сплошь деревянной и одноэтажной Бугульмы этот дом выглядит небоскребом. Там располагался какой-то клуб, а наша мать ухитрилась организовать театр, в котором и начал свою карьеру мой старший брат Алексей Баталов. Музыкальной частью заведовал Павел Геннадиевич Козлов, старый знакомый матери, еще по Владимиру. Он тоже был в Бугульме вместе с женою Еленой Ивановной и маленьким сыном Виктором. С юности Козлов собирался стать теорию музыки в заведении Гнесиных. Иногда по вечерам после спектаклей они с мамой оставались в театре вдвоем, Павел Геннадиевич садился за рояль и играл. И вот что поразительно: они оба вспоминали, что, заслышав звуки музыки, на сцену выходили крысы, толпы крыс. Они усаживались рядами и чинно внимали фортепианной классике. - Он на тебя не бросится, - говорит мне большой мальчик, - ты в уголке лежишь... Действительно, моя кровать в углу. А всего таких кроватей штук двенадцать. Это больничная палата для детей, и все мы болеем дифтеритом. Только что на наших глазах умер годовалый ребенок. А сестра объявила нам, что он будет лежать тут до самого утра. И пошли страшные разговоры про покойников, которые нападают по ночам на живых... Погасла лампочка, в окно проник лунный свет. А жуткие рассказы продолжались. И даже когда все умолкли, я долго не мог заснуть, все поглядывал на кроватку маленького мертвеца - а вдруг он зашевелится?.. А утром в окно светило яркое весеннее солнце, и в нашей палате уже не было не только покойника, но и его кроватки... Я еще толком не проснулся, как вдруг услышал стук в окно. Я выглянул и с высоты полуторного этажа увидел три фигуры - мама, брат Алексей, а с ними некто в гимнастерке с погонами и в портупее... Отец!.. Все трое улыбаются мне... А это - первое сознательное воспоминание об отце. Штатского, довоенного я его почти не помню. |
|
|