"Михаил Ардов. Легендарная Ордынка" - читать интересную книгу автора

Лицо ее вспоминается мне только таким, каким запечатлено на семейных
фотографиях. Зато помню руку ее - большую, мягкую, теплую... Помню, как
гладила она меня по голове.
В нашу семью Мария Тимофеевна перешла от академика Зелинского, там ей
довелось нянчить сына Андрея. Была она женщина умная, с чувством
собственного достоинства и с языком весьма острым. На Ордынке долго бытовали
ее поговорки. Например, такая:
- Коня видно по походке, а добра молодца по соплям.
Мой младший брат Борис родился семимесячным. После родильного дома ему
создали особенные условия, поддерживали в комнате постоянную температуру.
Мария Тимофеевна время от времени заходила туда посмотреть на
новорожденного.
- Людеет, - произносила она со знанием дела.
У нас иногда вспоминался такой рассказ моей няни. Деревня, где родилась
и жила в детстве Мария Тимофеевна, стояла на реке, а на другом берегу было
село Милованово. В 1904 году докатилась до них весть о том, что началась
русско-японская война. И тут одна глупая баба забегала по деревне с криком:
- Батюшки!.. Святы!.. Война!.. Война!.. Милованово-то хоть за нас?!..
В памяти моей всплывает тысячи раз слышанное слово - эвакуация...
Самые первые скитания, суета, неустроенность, тесные комнаты, где
ютится по нескольку писательских семей, товарищи по несчастью.
Маргарита Алигер с крошечной дочкой Таней...
Старший брат Алексей, ему тринадцать, ведет меня за руку вниз, под
горку, к какой-то пристани...
Где это? Чистополь?.. Берсут?..
Какое-то время все мы пробыли в Казани. Жили там в гостинице. Однажды
Алигер выходила по какой-то надобности на улицу. Сидевший в вестибюле
величественный швейцар-татарин сказал ей вслед:
- Дверь закрывай.
Алигер возмутилась:
- А вы тогда здесь для чего?!
- Иди, иди, гамна такая, - напутствовал ее татарин со своего кресла.
Ослепительный белый кафель, яркий свет... Огромная ванна, и в ней в
теплой воде сидим я и младший брат Боря. Открылась дверь и входит мама, она
несет большое пушистое полотенце...
Город со сверлящим, страшным названием - Свердловск. Там мы пробыли
недолго, но жили у знакомых в роскошной профессорской квартире, где и была
просторная ванная комната, так запомнившаяся мне после долгих недель
неустроенного беженского быта.
Это и первое мое сознательное воспоминание о маме. Тонкие руки, худоба,
изящество...
В матери нашей были не только женственность и тонкость, но и
аристократизм. Родная бабка ее со стороны отца была из Понятовских, а дед
(Ольшевский) - небогатый шляхтич. Женились они по любви и после свадьбы
скрылись от аристократической родни в России, во Владимире. Мама вспоминала,
как в детстве их с братом водили поздравлять дедушку и бабушку на
католическое Рождество. А по профессии ее дед был лесничим, кажется, самым
главным во Владимирской губернии.
В юности да и в зрелые годы мама была необычайно хороша собою. Она
довольно рано стала готовить себя к артистической карьере, семнадцати лет от