"Михаил Ардов. Прописные истины" - читать интересную книгу автора

идет, как тут хулится Пресвятая Богородица!
И самый конец тем не менее великолепен:

"Чистейшей прелести чистейший образец!"

Это звучит как невольно вырвавшийся богословский приговор всему
светскому искусству в его попытках изображать духовное.
Пушкин - поэзия его и судьба - вообще непостижимая нравственная
загадка. Вот, например, одесский период. Опальный поэт напропалую волочится
за графиней Воронцовой, ест, пьет в доме обманываемого мужа, намеревается
погостить еще и в крымском его имении и при всем том сочиняет на графа
колкие и двусмысленные эпиграммы... А русское образованное общество
полтораста лет поэтом в подобной ситуации восхищается, ему же и сострадает,
а Воронцова ругательски ругает...
Да что там образованное общество! Сколько христиан, да и каких
христиан, даже святительским саном облеченных, Пушкина не только
оправдывают, но и дифирамбы ему поют, едва ли акафисты не слагают...
Причину этого откровенно высказал один из главных христианских
"апологетов" Пушкина - Преосвященный Антоний (Храповицкий) в своем слове
перед панихидой о Пушкине, произнесенном еще в 1899 году.
"Все литературные, философские и политические лагери стараются привлечь
к себе имя Пушкина. С какой настойчивостью представители различных учений
стараются найти в его сочинениях или, по крайней мере, в частных письмах
какую-нибудь хотя маленькую оговорку в их пользу. Им кажется, что их
убеждения, научные или общественные, сделаются как бы правдивее и
убедительнее, если Пушкин хотя бы косвенно и случайно подтвердил их".
(Архиепископ Антоний, Полн. собр. соч., СПб, 1911, т. 1, стр. 383.)
Владыка Антоний и прочие многочисленные "пушкинисты" из числа христиан
с дотошностью выуживают из целого океана всяческого вольнодумства и
фривольностей "маленькие оговорки" поэта, которые можно истолковать в пользу
Церкви, и вполне при этом уподобляются крыловскому персонажу, посетителю
кунсткамеры, не замечая таких "слонов", как приведенный выше сонет, как
"Рыцарь бедный" или чудовищно кощунственная поэма, даже и наименование
которой я не смею здесь начертать.
И все, разумеется, в один голос превозносят "Отцов-пустынников". Стихи,
спору нет, хороши. Но не следует им придавать особенного биографического
значения, ведь Пушкин - искуснейший имитатор. Это его качество подметил еще
Ф. М. Достоевский, когда в знаменитой своей речи говорил о поразительной
способности поэта "перевоплощаться вполне... в древнего английского
религиозного сектатора", а "рядом... религиозные же страницы из Корана...
разве тут не мусульманин, разве это не самый дух Корана и меч его..." Тому,
кто так легко передает чувства "древнего сектатора" и "мусульманина", ничего
не стоит вообразить себя и сирийским "отцом-пустынником" XIV века.
Поделюсь теперь и неким собственным своим наблюдением. Речь пойдет о
стихотворении "Бесы" ("Мчатся тучи, вьются тучи..."). Там возница говорит
седоку:

Хоть убей, следа не видно,
Сбились мы Что делать нам!
В поле бес нас водит, видно,