"Михаил Ардов. Прописные истины" - читать интересную книгу автора

лучше всех писал еще в прошлом веке Святитель Игнатий (Брянчанинов):
"...способность воображения находится в особенном развитии у людей
страстных. Она действует в них соответственно своему настроению, и все
священное изменяет в страстное. В этом могут убедить картины, на которых
изображены священные лица и события знаменитыми, но страстными художниками.
Эти художники усиливались вообразить и изобразить святость и добродетель во
всех видах ее, но преисполненные и пропитанные грехом, они изображали грех,
один грех. Утонченное сладострастие дышит из образа, в котором гениальный
живописец хотел изобразить неизвестные ему целомудрие и божественную любовь.
Пророкам и Апостолам при желании выразить их состояние вдохновения дан
вид язычес-ких беснующихся жрецов или актеров кровавой трагедии.
Произведениями таких художников восхищаются страстные зрители; но в людях,
помазанных духом Евангелия, эти гениальные произведения, как запечатленные
богохульством и скверною греха, рождают грусть и отвращение. Воображение у
людей страстных, у людей порочных и развратных, не имеющих никакого
сочувствия к святости, способно только к сочинению изображений ложных. Оно
не может не обманывать этих людей. Оно и обманывает, и обольщает, скрывая
обман, ясный для одних чистых по уму, сердцу и телу". (Прибавление к слову о
смерти. Статья первая.)
По глубочайшему убеждению моему, замечание Святителя Игнатия касательно
"утончен-ного сладострастия, дышащего из образа, в котором гениальный
живописец хотел изобразить неизвестные ему целомудрие и божественную
любовь", метит не куда-нибудь, а прямо в особенно прославившуюся во второй
половине прошлого века "Сикстинскую Мадонну" Рафаэля. В подтверждение этого
вывода я приведу хоть и косвенное, но чрезвычайно важное свидетельство
одного из самых гениальных и утонченных сладострастников - А. С. Пушкина. В
бытность свою женихом юной красавицы Н. Н. Гончаровой поэт написал
нижеследующий поразительный сонет:

Мадонна

Не множеством картин старинных мастеров
Украсить я всегда желал свою обитель,
Чтоб суеверно им дивился посетитель,
Внимая важному сужденъю знатоков.

В простом углу моем, средь медленных трудов
Одной картины я желал быть вечный зритель.
Одной: чтоб на меня с холста, как с облаков,
Пречистая и наш Божественный Спаситель

Она с величием, Он с разумом в очах
Взирали, кроткие, во славе и лучах,
Одни, без ангелов, под пальмою Сиона.

Исполнились мои желания. Творец
Тебя мне ниспослал, тебя, моя Мадонна,
Чистейшей прелести чистейший образец.[1]

Вот вам и плоды "высокого Ренессанса"! И в голову ему, кощуннику, не