"Аристотель. Метафизика" - читать интересную книгу автора

Особенно трудно исследовать и в то же время совершенно необходимо для
познания истины знать, есть ли сущее и единое сущности вещей и каждое ли из
них есть не нечто иное, а именно одно - единое, другое - сущее, или же нужно
выяснить, что же такое сущее и единое, поскольку считают, что в их основе
лежит другая природа. Относительно природы сущего и единого придерживаются
разных взглядов. Платон и пифагорейцы полагают, что сущее и единое не есть
нечто иное, а что природа их такова, что сущность единого-быть единым, а
сущность сущего-быть сущим. Иначе-то, кто рассуждал о природе; Эмпедокл,
например, дабы свести единое к более понятному, указывает, что оно такое;
он, по-видимому, разумеет под единым дружбу (ведь она у него - причина
единства всех вещей). А другие усматривают кто в огне, кто в воздухе единое
и сущее, из которых, по их словам, состоят и произошли вещи. Точно так же
говорят те, кто признает несколько элементов, ибо и им приходится
утверждать, что единого и сущего имеется столько же, сколько принимаемых ими
начал.
Если же не признать единое и сущее некоторой сущностью, получается, что
и ничто другое общее не есть сущность: ведь единое и сущее есть самое общее
из всего. А если нет никакого самого-по-себе-единого и
самого-по-себе-сущего, едва ли может существовать и что-либо из остального
помимо так называемых единичных вещей. И кроме того, если единое не есть
сущность, то ясно, что и число не могло бы существовать как некая
обособленная природа вещей; в самая деле, число - это единицы, а единица
есть по существу своему некоторого рода единое.
Если же существует нечто само-по-себе-единое и само-по-себе-сущее, то
сущностью их необходимо должно быть единое и сущее, ибо [здесь] сказывается
как общее не что-то иное, а сами единое и сущее. С другой стороны, если
должно существовать нечто само-по-себе-сущее и само-по-себе-единое, то
возникает весьма трудный вопрос: как может существовать что-то иное помимо
них - я хочу сказать, каким образом может существующих вещей быть больше,
чем одна. В самом деле, ничего отличного от сущего нет, так что в согласии с
учением Парменида необходимо получается, что все вещи образуют одно и что
это одно и есть сущее.
А трудности возникают в обоих случаях: и в том случае, если единое не
есть сущность, и в том, если есть нечто само-по-себе-единое, число сущностью
быть не может. А почему это так, если единое не есть сущность, указано
раньше; а если есть нечто само-по-себе-единое, то возникает то же
затруднение, что и относительно сущего. Действительно, из чего помимо
самого-по-себе-единого могло бы получиться другое единое? Оно необходимо
должно было бы быть неединым; между тем то, что существует, всегда есть или
одно, или многое, и каждое из многого есть одно.
Кроме того, если само-по-себе-единое неделимо, то, согласие положению
Зенона, оно должно быть ничем. В самом деле, если прибавление чего-то к вещи
не делает ее больше и отнятие его от нее не делает ее меньше, то, утверждает
Зенон, это нечто не относится к существующему, явно полагая, что
существующее - это величина, а раз величина, то и нечто телесное: ведь
телесное есть в полной мере сущее; однако другие величины, например
плоскость и линия, если их прибавлять, в одном случае увеличивают, а в
другом нет; точка же и единица не делают этого никаким образом. А так как
Зенон рассуждает грубо и так как нечто неделимое может существовать, и
притом так, что оно будет некоторым образом ограждено от Зеноновых