"Аристотель. Метафизика" - читать интересную книгу автора

надлежит путем вопросов выяснить, почему, происходя из одних и тех же начал,
одни вещи по своей природе вечны, а другие преходящи. А так как причины
этого они не указывают, да и не правдоподобно, чтобы дело обстояло так, то
ясно, что у этих двух родов вещей не одни и те же начала и причины. Ведь
даже Эмпедокл, у которого можно было бы предположить наибольшую
последовательность в рассуждениях, допускает ту же ошибку: он, правда,
признает некоторое начало как причину уничтожения - вражду, но она, видимо,
ничуть не в меньшей мере также и все рождает, за исключением единого, ибо
кроме бога все остальное происходит [у него] из вражды. Действительно,
Эмпедокл говорит:
Ибо из них все, что было, что есть и что будет: В них прозябают
деревья, из них стали мужи и жены, Дикие звери, и птицы, и в море живут
Также и боги из них, многочтимые, долгие днями.
Да и помимо этого ясно: если бы вражда не находилась в вещах, все, как
сказано у него, было бы единым, ибо когда [элементы] соединились, тогда
вражда отступала "к крайним пределам". А потому у него и получается, что
бог, который блаженнее всего, менее разумен, чем остальные существа, ибо он
не знает всех элементов: ведь он не содержит в себе вражду, а между тем
подобное познается подобным.
Землю, - говорит он, - землею мы зрим, в воду мы видим водою, Дивным
эфиром эфир, огнем же огонь беспощадный, Также любовью любовь и вражду
ядовитой враждою.
Очевидно во всяком случае сказанное выше, что у Эмпедокла вражда
оказывается причиной уничтожения нисколько не больше, чем причиной бытия.
Также и дружба - причина не только бытия, ибо, соединяя вещи в одно, она
уничтожает все остальное. И в то же время Эмпедокл не указывает никакой
причины для самого этого изменения, кроме того, что так бывает от природы.
Но как скоро вражда возросла и окрепла средь членов, К почестям
вспрянув высоким, когда совершилося время, Клятвой великою им предреченное
порознь обоим -
это означает, что изменение необходимо, но причины этой необходимости
он не объясняет. При всем том он один говорит последовательно по крайней
мере вот в каком отношении: он не утверждает, что одни вещи преходящи,
другие непреходящи, а признает все их преходящими, за исключением элементов.
Обсуждаемый же теперь вопрос гласит: почему одни вещи преходящие, а другие
нет, если те и другие происходят из одних и тех же начал?
Итак, о том, что начала [у преходящего и вечного] не могут быть одни и
те же, достаточно сказанного. Если же эти начала разные, то возникает один
трудный вопрос: должны ли они сами быть непреходящими или преходящими? Если
они преходящи, то ясно, что и они необходимо должны состоять из чего-то
(ведь все преходящее превращается в то, из чего оно состоит); так что
получается, что этим началам предшествуют другие начала, а это невозможно -
и в том случае, если ряд прекращается, и в том, если он идет в
бесконечность. А затем: как сможет существовать преходящее, если начала его
будут разрушены? Если же начала непреходящи, то почему из одних непреходящих
начал получается преходящее, а из других - непреходящее? Это ведь не
правдоподобно, а или невозможно, или требует обстоятельного обоснования.
Впрочем, никто и не попытался указать разные начала, а указывают одни и те
же для всего. Вопрос же, поставленные нами первым, обходят, словно его
считают каким-то пустяком.