"Владимир Павлович Аристов. Ключ-город " - читать интересную книгу автора

3

Зимой 1596 года в Вязьме, Дорогобуже, Твери, Старице, Серпейске и
других городах на торгах и перекрестках закричали бирючи клич, звали
охочих людей в Смоленск к государеву делу - ставить каменный город. Сулили
бирючи охочим деловым людям немалое жалованье и царскую милость.
Из ближних и дальних городов, сел и погостов потянулись на запад, к
Смоленску, в одиночку и артелями каменщики, кирпичники, горшечники,
грабари и другой черный люд. Шли между ними и гулящие, и спасавшиеся от
кабалы холопы, и бежавшие от тягла мелкие посадские. Князю Звенигородскому
из Москвы было тайно указано - приходивших много о роде-племени не
спрашивать, а смотреть, чтобы из-за малого числа деловых людей не было
промедления в постройке крепости.
К апрелю месяцу в Смоленск собралось охочих людей тысяч до трех.
Охочие люди жили в старом городе, в пустовавших избах на осадном дворе.
Осадный двор стоял в овраге на Подолии. Когда приходила войной Литва,
на осадном дворе жили черные люди и крестьяне из посадов и волостей,
созванные в город "сидеть в осаде". В последний раз садились в осаду
шестнадцать лет назад, когда польский воевода Филон Кмит подошел к
Смоленску с конной ратью и зажег посады. С того времени избы на осадном
дворе не чинились, тесовые крыши прохудились, печи развалились, меж бревен
в избах свистел ветер.
Мастер Конь дни пропадал на осадном дворе, отбирал деловых мужиков,
кто был к какому делу пригоден, ночи просиживал над чертежом в приказной
избе. Как-то под воскресенье, посидев над чертежом, ушел ранее
обыкновенного. Возвращаясь ко двору, думал о разговоре с князем
Звенигородским. Опять поспорил с боярином. На чертеже башню у проезжих
ворот Федор изобразил с полубашней. Хотел, чтобы Смоленск затмил крепость
Перуджию, красоте которой когда-то Федор удивлялся. Звенигородский,
потыкав в чертеж пальцем, сказал:
- Полубашен, Федька, делать не надобно, кирпича иного запаса изойдет
немало.
Федор стал было спорить с князем: "С полубашнями - благолепнее,
кирпича же и камня изойдет против росписи немного".
Звенигородский сидел на лавке копна копной, глаза сонные. Не слушая
мастера, лениво бубнил в бороду:
- Не гораздо, Федька, не гораздо, делай, как велю. - Озлился наконец,
вялые щеки затряслись: - Заладила сорока, забыл, кому супротивничаешь!..
Федор спустился к Днепру. Звонили к вечерне. Была оттепель. В кривых
уличках лежал грязный снег. На бревенчатых городских стенах от воронья
черно. Федор подумал: "Поздно боярин Годунов каменные стены надумал
ставить. По виду башни несокрушимы, внутри - столетние бревна источены
червем. Не так ли и ты, Русь, отчизна любимая! Точат тебя, точно алчные
черви, сильные бояре да дьяки всякими неправдами и злым утеснением, силу
твою вековую точат".
Миновал крытые дерном баньки у реки, перешел мост. Жил он в
Городенском конце у купца Елизара Хлебника. Порядились с хозяином так:
мастер будет жить у купца на хлебах и платить полтину в месяц пожилых и
нахлебных денег.