"Владимир Павлович Аристов. Ключ-город " - читать интересную книгу автора

Мастер Конь шел по косогору к привычному месту на верхушке холма. Он
простаивал здесь подолгу, смотрел на тускло поблескивавшую реку, суету
мужиков, прислушивался к голосам людей внизу и грохоту сбрасываемых в ров
многопудовых камней. В воображении его вставала грозная крепость, которой
еще нет на Руси равной. Неприступные стены и возносящиеся шпилями к небу
могучие башни останутся памятником ему, плотничьему сыну, битому батогами
мастеришке Федьке Коню. О нем, Федоре, будут вспоминать, когда могилы бояр
и князей порастут быльем.
Навстречу мастеру поднимался Людоговский. На купце куцый желтый
кафтанец, зеленые штаны в обтяжку, на голове шляпа синего войлока. Крыштоф
издали закланялся, закивал Федору острым носом. Помахал белой в
перстеньках рукой.
- Пану муролю доброго здоровья. О, який же пан Теодор радлывый, денно
и нощно спокою не ведае. Ясновельможный король Сигизмунд такого знатного
муроля в великой чести держал бы, в Московии же пану Теодору та ж честь,
що хлопу.
Говорил опять, как и у Дедевшина, об итальянских инженерах,
приглашенных строить в Польше крепости, о щедрости короля Сигизмунда,
награждавшего искусных архитекторов и инженеров мешками червонцев, о
скупости московского правительства.
Федор слушал Крыштофа, стоял, смотрел вниз на сновавших у рвов
мужиков.
- Всякому человеку его отчизна - Рим.
У Крыштофа лицо вытянулось. Неловко кашлянул.
- Такой знатный пан мастер может найти себе найкращу отчизну, яку
пожелает...
Федор, не ответив купцу, стал спускаться ко рвам. Людоговский побрел
в сторону; лицо злое, нос еще острее.
Солнце стояло над головой. Деловые люди вынимали из берестяных
коробеек краюхи ржаного, чеснок и сулейки с квасом. Подмастера и
присмотрщики разбрелись по харчевым избам. Набежали лотошники с пирогами.
Федор побрел на торг к Обжорному ряду. В харчевой избе пушкарской вдовы
Хионки Рябой было пусто. Выливая в мису остатки щей, Хионка сказала:
- Не гневайся, Федор Савельич, варево остыло, припоздал ты сегодня,
служилые давно отхлебали, не ждала, што ты придешь. - Усмехнулась рябым
лицом. - Надумали посадские женки лиходельниц с торга вон выбить. Как
похлебаешь - притворю избу, глядеть побегу.
В оконце бились о пузырь мухи. У печи гремела горшками хозяйка. Федор
хлебал теплые щи, раздумывал о разговоре с Крыштофом. "Хвалит купец
европейские страны". Вспомнил нежно-лазурное небо, площадь города Милана,
похоронный звон и пение монахов, костер и на костре сквозь дым
перекошенное мукой лицо скульптора Луиджи.
Вошел Ондрей Дедевшин, швырнул на лавку колпак, весело крикнул:
- Здоров будь, мастер! - шлепнул хозяйку по дебелой спине. Хионка
притворно взвизгнула.
Дедевшин присел на лавку рядом с Федором.
- Крыштофа Казимировича, как сюда брел, встретил. Веселый человек,
куда нашим гостьишкам против литовских и других купцов. Ни ступить, ни
слова разумного не скажут, об Еуропах иной заговорит - только и разговора:
немцы да литва-де латынщики, бессермене, скобленые рыла.