"Владимир Павлович Аристов. Ключ-город " - читать интересную книгу автора

В соборе стояли по чинам. За Годуновым, перед царскими вратами,
Катырев-Ростовский с Звенигородским. За ними - Ромодановский с
Безобразовым, дьяки, дворяне, служилые и торговые люди. Черных мужиков,
полезших было в храм за служилыми и торговыми людьми, стрельцы отогнали
батожьем.
Федор стоял у входных дверей с детьми боярскими, подмастерами и
целовальниками. К куполу плыл синий фимиамный дым. Протодьякон Ондрей,
прозвищем Жбан, рыкал так, что от возгласов вздрагивало пламя свечей.
Федор смотрел на одетые в венцы и дорогое камение лики святых и, как
всегда, когда видел церковное благолепие, вспоминал рассуждения Окинфия
Кабанова, ученика проклятого попами еретика Феодосия Косого: "Церкви суть
златокумирни и капища идольские".
После молебна пошли закладывать стену. Звенигородский знал, чем
угодить царскому шурину: затеял устроить шествие по московскому чину.
Впереди шло пятьдесят стрельцов, - отобрали тех, у кого были поновее
кафтаны. За стрельцами - архиепископ Феодосий с духовным синклитом в
пасхальных ризах, с крестами, иконами и хоругвями. За духовными, по три в
ряд, - дворяне, стрелецкие и пушкарские головы, полуголовы и сотники,
числом тоже до полусотни. За дворянами - Борис Федорович Годунов, о бок -
Катырев-Ростовский со Звенигородским смотрели, чтобы царский шурин не
вступил в чужой след и не приключилось бы от того, сохрани бог, его
здоровью какого лиха. Позади - дети боярские и опять стрельцы.
День был не по-весеннему жаркий. Солнце горело на золотых окладах
икон и праздничных ризах духовного синклита, искрилось на шитых жемчугом
парчевых козырях* бояр и служилых людей. Бояре и служилые, одетые в зимние
кафтаны, истекали потом. У Звенигородского под тройным убором - тафьей,
колпаком и горлатной шапкой - зудела голова. Не смея почесаться, князь
прикидывал, отчего зуд: плоть разопрела или же зверь малый кровожаждущий
под тафью забрался.
_______________
* К о з ы р ь - воротник.

Спустились к Днепру. За деревянными стенами у рва остановились.
Архиепископ Феодосий принял от Безобразова серебряное блюдо, на блюде -
камень, кропленый свяченой водой. Владыка преклонил перед царским шурином
золоченую митру, выставил вперед блюдо:
- Прими и утверди, боярин Борис Федорович, град сей на страх врагам
веры христовой - папежникам, латынянам и иным агарянам безбожным, и в
твое, боярин Борис Федорович, прославление. Да стоит град сей вечно.
Годунов спустился по широкому настилу в ров. Звенигородский и
Катырев-Ростовский бережно поддерживали его по бокам. Годунов опустил
камень в бурую грязь. Духовный синклит запел "победительную". Стоявшие
вдоль рва деловые мужики несогласно закричали:
- Здрав будь, большой боярин Борис Федорович, на многие лета! Да
стоит град сей вечно!


7

В хоромах на государевом дворе, что у Облонья, Годунов давал пир. На