"Андрэ Арманди. Тайны острова Пасхи " - читать интересную книгу автора

если он не стремится получить удары хлыста, то осторожнее было бы для него
заняться сиестой, пойти отдохнуть.
- Но, сеньорита...
От удара красивого кулака зазвенели на столе стаканы:
- Sangre de Dios! Я сказала!.. Или ты предпочитаешь, чтобы это
случилось с тобой?.. Вон!..
Черный чиновник сделался серым, поклонился и вышел. Снаружи раздался
шум голосов, потом стал тише и совсем затих.
- Простите меня. Итак, вы говорили, сударь?.. - возобновила разговор
наша хозяйка с ослепительной улыбкой, показавшей все ее миндалевидные зубы и
предназначавшейся всем нам вообще, а Корлевену в особенности.
- Я спросил вас, сударыня, - сказал наш товарищ со своей обычной
насмешливой любезностью, - что так как вам теперь известны те исключительно
научные причины, которые заставят нас быть в течение некоторого времени
вашими подданными, то, быть может, вы разрешите нам, в свою очередь, задать
вам несколько вопросов?
- Отвечу на них с удовольствием во время кофе, - сказала она. - Я
покажу вам дорогу.
С веранды, на которую она нас ввела, открылся вид на обширный горизонт,
на океан, над которым возвышается эта, построенная на вершине горы,
гасиенда. Сплетенные из трав шторы защищали веранду от солнца, которое в
этот час дня делало из моря зеркальную скатерть расплавленного серебра.
Неподвижные опахала, так как жара была еще выносима, могли бы, пущенные в
ход, навевать на нас прохладу. Ивовые кресла, хорошо сплетенные, протягивали
свои ажурные ручки, и многоцветные циновки покрывали приподнятый пол.
Чудесный уголок, чтобы курить, мечтать, дремать, любить, так как мягкие
подушки, грудою лежащие на диване в тенистом углу, сохраняли отпечатки тела,
владелица которого, кажется, не создана для одиноких сиест.
- Что вы скажете о моей хижине?
- Прелестна!.. Как наша хозяйка... - ответил я.
Она поклонилась с неприметной улыбкой, но кажется, что этот комплимент
она хотела бы получить от другого.
Впрочем, с моей стороны это было простой любезностью, а не ухаживанием.
Конечно, женщина эта красива, очень красива, той великолепной и властной
красотою, которою отличаются южноамериканские расы, смешавшись с
европейскими. Бархатный взор ее продолговатых глаз обжигает, как индейский
перец обжигает губы; гордая и прекрасная грудь, вздымающаяся под болеро
красной шелковой рубашки, внушает желание опьяниться ею: длинные ноги,
стянутые у щиколоток красными лентами, маленькие ножки, выгнутые башмачки из
тонкой красной кожи, - могли бы служить моделью скульптору, задумавшему
изваять дочь Латоны.
Но у ней нет этой нежной красоты, этой резвой прелести, которая волнует
и вдохновляет меня. Печальный удел моей раздраженной чувствительности: мне
суждено было питать любовь только к одному единственному типу женщины, вне
которого я мог иногда брать, но никогда не мог любить...
Но куда же, черт возьми, залетел я в своих мечтаниях и что мне говорит,
чтобы женщина эта хотела быть любимой мною? Разве же я не убил тебя, мое
романтическое сердце, в ту трагическую минуту, после которой осталось жить
только мое тело?
- Я слушаю вас, - сказала она, когда чудесный аромат кофе смешался в