"Андрэ Арманди. Тайны острова Пасхи " - читать интересную книгу автора

свистит, шипит, ноет, трещит и выплевывает раскаленный уголь, разлетающийся
на части и выбрасывающий из себя миниатюрную дымную ракету. Собака
приподымается и ворчит.
- Смирно, Табаро!
Животное полузакрывает свои стекловидные глаза под ласкающей рукой
Корлевена, пальцы которого запутываются в густой и жесткой шерсти; потом
собака снова ложится.
И снова молчание в обширной зале, каменные стены которой оживлены
увеличенными тенями, пляшущими при свете огня. Снаружи ветер воет среди
приподнятых веток деревьев, проносясь через лес. Яростное кипение реки Церы
прибавляет к этим звукам мощные и низкие звуки своего бурного падения.
- Они должны были бы уже быть здесь: поезд из Белье проходит через
станцию Ганьяк в девять часов. Теперь уже десять.
- Будьте справедливы, Гедик, - замечает мне Корлевен, - до вокзала
отсюда два лье, а лесные дороги в такую погоду вряд ли похожи на шоссе.
Флогерг, достаточно прожарившись спереди, поворачивается на своей
табуретке.
- Что это вы читаете, Гартог? - спрашивает он обычным возбужденным
голосом.
Гартог заканчивает какие-то действия, начатые карандашом на полях
газеты, и отвечает, не оборачиваясь:
- Газету.
- А что же так увлекает в ней вас?
- Биржевой курс.
Флогерг смеется, и от смеха его делается жутко.
- И это вас интересует? Держу пари, что вы рассчитываете, как поместить
вашу будущую часть сокровища.
- Поместить - о, нет; употребить - да. Биржа может пригодиться и на
другое дело, чем помещение своих денег.
- На какое же?
- Поглотить деньги тех, которые меня разорили, - глухо отвечает Гартог.
- Когда мы дойдем до такой возможности, - говорит Корлевен, - вы
скажите мне, Гартог. Я назову вам тогда одно морское акционерное общество, с
акциями которого надо будет проделать недурную игру на понижение.
Гартог пристально смотрит на Корлевена.
- Запомню, - говорит он просто.
Смех Флогерга звучит еще более горько.
- Так, значит, вы все верите в это предназначенное нам богатство,
которое снова придаст вкус к шалостям жизни четырем ее обломкам, какими
являемся мы?
Гартог резко поворачивается к нему.
- А если вы сами, Флогерг, не верите в это, то что же вы делаете здесь?
- А вы, Корлевен? - спрашивает Флогерг, не отвечая.
- Я, - философически отвечает Корлевен, - я думаю, что когда не
осталось уже терять ничего, кроме жизни, то всегда можно сделать попытку.
- А вы, Веньямин среди отчаявшихся?
Я значительно моложе всех их, младший из четверых, и они прозвали меня
Веньямином.
- Я верю. Если бы у старого Кодра не было уверенности, то для чего бы
ему принимать нас здесь, и при том, надо признаться, весьма гостеприимно.