"Марго Арнольд. Падший ангел " - читать интересную книгу автораполагая, что военный никогда не может постичь премудрости научных материй.
Если это было очевидным даже для меня, то Генри и подавно видел это со всей отчетливостью. Будучи чрезвычайно чувствительным и вспыльчивым, он не терпел возражений и часто доходил до бешенства, когда собеседники отметали в сторону его тщательно взвешенные доводы, втихомолку посмеиваясь над ним. И там, и здесь он был так же не к месту, как пигмей среди гигантов. Тут, в своих собственных владениях, он, казалось, вырастал. Предаваясь своим занятиям, он начинал чувствовать силу и уверенность в себе. Однажды, вскоре после нашего приезда, мы сидели в его кабинете - пожалуй, самой чудесной комнате в доме. Три стены были от пола до потолка уставлены полками с изумительным собранием книг в великолепных обложках, а четвертую стену украшали огромные окна, выходившие на море и наполнявшие комнату сверкающим и подрагивающим светом солнца, поднимавшегося из-за горных вершин. Я должна была заниматься. Генри разработал для меня такой план занятий, который привел бы в ужас даже доктора наук. Но вместо этого я рассматривала Генри, сидевшего за столом и погруженного в чтение. Вокруг него царила аура покоя и счастья, которой прежде я никогда не замечала. Внезапно я задала вопрос, который лениво всплыл в моем мозгу: - Кем бы ты хотел быть больше всего на свете? Он резко поднял голову и несколько мгновений смотрел на меня, а увидев, что я молча жду ответа, ласково улыбнулся. - Больше всего мне хотелось бы стать преподавателем университета. Я была удивлена и заинтригована. - Почему именно преподавателем? - Мне кажется, у них очень интересная жизнь, - терпеливо стал объяснять мудрости. - Но почему же тогда со всем этим, - я обвела комнату рукой, - ты не стал тем, кем хотел? - Именно из-за "всего этого", как ты изволила выразиться, - мягко ответил он. - Не понимаю, - озадаченно протянула я. - Пойдем, я покажу тебе. Генри обнял меня и повел в картинную галерею. Мы шли между величественными портретами его предков - первых Рашденов, облаченных в крахмальные жабо и странные латы елизаветинских времен, покуда не добрались до последнего из них - отца сэра Генри, написанного верхом на огромном черном коне. - Вот они все, - развел руками Генри. - Все - Рашдены, и все - солдаты. С незапамятных времен все члены семьи Рашден служили своей стране как военные, а поскольку я был старшим сыном, с того самого дня, как я родился, ни у кого не возникало даже сомнений относительно моей будущей карьеры и относительно того, что Маунт-Менон будет моим. - Но, - не сдавалась я, - если бы твой отец узнал, о чем ты мечтаешь, он наверняка пошел бы тебе навстречу вместо того, чтобы заставлять тебя заниматься нелюбимым делом! - Подобное не могло прийти в голову ни мне, ни моему отцу, - возразил Генри. - Традиции такой семьи, как наша, гораздо важнее любых личных симпатий или антипатий. Тебе это, разумеется, трудно понять, но сила Англии зиждется именно на традициях, подобных этой, и когда ты станешь постарше, то |
|
|