"Хуан Хосе Арреола. Побасенки " - читать интересную книгу автора

естественных прелестей. Недостаток чувства и пробелы в памяти были
восхитительным образом восполнены богатым набором ужимок, поз и деланного
смеха. В конце она разыграла великолепную пантомиму мучительных родов.
Адам, очень серьезный, со своей стороны выступил с широким обзором
всемирной истории, вымарав, разумеется, нищету, убийства и мошенничества. Он
говорил об алфавите и об изобретении колеса, об одиссее познания, об успехах
земледелия и о женском избирательном праве, о религиозных войнах и
провансальской поэзии...
Непонятно, почему он привел в качестве примера также и нас. Определил,
как идеальную пару, и сделал меня рабом твоих глаз, в которых тут же
сверкнул огонь, разделивший нас навсегда.


МАЯК


То, что делает Хенаро, - отвратительно. Он использует недозволенные
приемы. Мы оказались в противоестественной ситуации.
Вчера за столом он рассказал историю о рогоносце. История была, в
общем-то, остроумная, но не могли же мы с Амелией смеяться сами над собой, и
Хенаро, прерывая рассказ натужным хохотом, испортил нам настроение. Он
говорил: "Ну, разве не смешно? " И проводил ладонью по лбу, перебирая
пальцами, словно искал чего-то. Снова смеялся: "Интересно, каково это носить
рога? " И не придавал никакого значения нашему смущению.
Амелия была в отчаянии. Мне хотелось оскорбить Хенаро, прокричать ему в
глаза всю правду, убежать и никогда не возвращаться. Но, как всегда, что-то
меня остановило. Возможно, Амелия, она была подавлена этой невыносимой
ситуацией.
С некоторых пор поведение Хенаро стало нас удивлять. Он становился все
глупее и глупее. Принимал на веру самые невероятные объяснения, позволял нам
найти место и время для наших
безрассудных встреч. Раз десять раз разыгрывал комедию с отъездом по
делам и всегда возвращался в назначенный день. А мы, пока его не было,
опасались прикасаться друг к другу. По приезде вручал нам небольшие подарки
и бесстыдно обнимал, целуя почти в шею, крепко прижимая к своей груди.
Амелию эти объятия выводили из себя.
Вначале мы все делали с опаской, думая, что сильно рискуем. От
сознания, что Хенаро может нас застукать, наша любовь была с примесью стыда
и страха. В этом смысле все было ясным и чистым. От близости драматической
развязки грех казался менее непристойным. Но Хенаро все испортил. Мы по уши
увязли в чем-то теплом, густом и тяжелом. Мы любим друг друга с отвращением
и досадой, словно муж и жена. Постепенно у нас появилась пошлая привычка
терпеть Хенаро. Его присутствие невыносимо, потому что нисколько нам не
мешает; скорее утомляет и превращает любовь в рутину.
Иногда мужчина, который приносит нам продукты, говорит, что снос
маяка - дело решенное. Мы с Амелией тайно радуемся. Хенаро явно огорчен: "А
мы куда же? - говорит он. - Мы здесь так счастливы!" Вздыхает. Затем глядит
мне в глаза: "Где бы мы ни были, ты будешь с нами". И с тоской смотрит на
море.