"Елена Арсеньева. Шальная графиня" - читать интересную книгу автора

Узнав сие, Елизавета призадумалась.
Лисонька! Все это Лисонька сделала. Кто ж еще! Но как она узнала о
смерти Неонилы Федоровны? Почему воротилась домой? Что расстроило ее бегство
с Эриком фон Таубертом? И кто этот старик, назвавшийся ее родственником?
Елизавета готова была предположить самое невероятное: может быть, отец
Тауберта? Но почему он увез ее не в Ригу, а в какое-то нижегородское село?
Или это ошибка? Нет, скорее объявилась какая-то дальняя елагинская родня,
ведь мать Неонилы была из Арзамаса...
Конечно, окажись здесь Вайда, он сыскал бы ответ на любой вопрос.
Однако старый цыган остался при Татьяне, в Любавине, не больно-то
объявляясь, но не оставляя своим призором ни жену свою, ни Машеньку. И
удивительно: думая о дочке, Елизавета чувствовала облегчение при мысли, что
ее неусыпно стережет пылающий, черный, единственный глаз Вайды. Его с
Елизаветою связывало так много, что она теперь смотрела на него безо всякой
злобы и страха, а как на близкого родственника.
Страстно хотелось увидеть сестру, вновь открыть ей душу, вновь ощутить
тепло ее бескорыстной любви! Где искать Лисоньку?..
Немало минуло дней, прежде чем вновь притихла ожившая было тоска. И
тогда Елизавета обнаружила некую странность: ее влекло на могилку к Неониле
Федоровне! Стоя над могильным холмом, где навеки успокоилось смятенное,
противоречивое, скрытное сердце, Елизавета пронзительно ощущала боль и
одиночество ее существа, избравшего отмщение своей судьбою и в конце концов
отмстившего себе же. Она давно простила Неонилу Федоровну, а сейчас начала и
жалеть ее. И эта жалость как бы крепче привязала ее к родной земле! Листок,
который оторвался от ветки родимой и улетел на чужбину, воротился домой. И в
этой могиле он обретал корни свои, обретал связь с былым и в то же время
новые надежды на будущее.
Могилка была ухожена. За ней чувствовался хорошо оплачиваемый присмотр.
А сие значило, что кто-то постоянно понуждал прежнего сторожа за ней
приглядывать. Однако при Федоре никто еще не появлялся, и Елизавета взяла за
правило ходить на кладбище как можно чаще, надеясь рано или поздно встретить
человека, коему так дорого сие захоронение.


* * *

Со временем она все более сдружалась с Федором. Натуру Елизаветы всегда
особенно влекло к людям добрым и цельным. По сути своей она была, конечно,
зеркалом (ведь всякому человеку есть свое соответствие в мире материальном)
и, отражая людей, с которыми встречалась, сама так или иначе уподоблялась
им. В данном случае именно незлобивому, спокойному Федору. Он немножко
напоминал Елизара Ильича, по дружбе с которым Елизавета тосковала, но
отношения с Федором не были обременены ненужной влюбленностью, а потому
особенно грели душу.
Удручало одно: все чаще Елизавета встречала на кладбище Ефимью... Да
какая там, к черту, Ефимья! Просто Фимка, Фимка она была: мелкая, сухая, что
обглоданная кость, вся черная, смуглая, да еще и покрытая неисчислимым
количеством темных веснушек, будто нарочно меченная, с настороженными,
по-змеиному тусклыми глазами на востром лице, с черными, пружинистыми,