"Елена Арсеньева. Шальная графиня" - читать интересную книгу автора

- Так, девка... дочка сапожника Ефима, Ефимья тож. Мать недавно
схоронили. С тех пор не в себе она, выкликает... Ходит тут, болтает всякое.
- К тебе ходит? - уточнила Елизавета, с невольной жалостью поглядев на
Федора.
- Может, и ко мне, - проговорил он тихо, с глухой тоской в голосе.
Не ее было дело, а то Елизавета непременно сказала бы Федору, что от
таких Ефимий надо держаться подальше!
Пора было уходить. Елизавета обвела взглядом ближние могилки, рассеянно
коснулась серого большого креста (его еще не успело скосить время) с двумя
надписями, означавшими, что здесь похоронены муж и жена или другие
родственники, и вдруг ахнула так, что Федор одним прыжком оказался рядом и
протянул руки, готовый подхватить графиню: она побелела и, казалось, вот-вот
упадет.
- Что случилось? Что с вами, барыня? - пролепетал он испуганно,
проследив за ее окаменелым взором, устремленным на этот крест, но ничего там
не увидел, кроме надписи, которую прочел по слогам (Федор был чуть грамотен,
что считалось непременным условием для получения должности кладбищенского
сторожа):
"Елагин Василий". Далее был начертан крест, что означало: "умер", и
дата: "5 марта 1758 года".
А ниже:
"Елагина Неонила. Умерла 29 августа 1759 года".


* * *

Всю ночь Елизавета проплакала. Вовсе не о Вольном, который снова не
пришел, лила она слезы. Ей казалось, что такого потрясения, как сегодня, она
не испытывала никогда в жизни. В ее памяти Неонила Федоровна так и лежала на
каменном полу Ильинской церкви. Но ведь кто-то забрал ее тогда, три с
половиной года назад, схоронил по-людски!
Кто?.. Уж не Алексей ли Измайлов? Ведь доподлинно известно, что он не
утонул и, может быть, терзаемый совестью, воротился в церковь упокоить тело
Неонилы Федоровны, в смерти которой был отчасти повинен. Нет, решила
Елизавета, это мало похоже на Алексея, на Леха Волгаря!
Она размышляла день и другой, а потом вызвала к себе Данилу и попросила
его побывать на Егорьевской горе, разузнать про бывших обитателей Елагина
дома и соседа их, бобыля Силуяна.
Даниле пришлось не единожды хаживать на Егорьевскую гору, прежде чем он
принес Елизавете вот какие новости.
Года три-четыре назад в Елагином доме, теперь принадлежащем
преуспевающему скорняку, жила вдова бывшего городского целовальника с двумя
не то дочками, не то племянницами. Одна из них вроде как вышла замуж, может
быть, сбежала из дома, но больше ее никто не видел. Сама вдова в одночасье
померла. Вторая девица ее схоронила честь по чести, в одной могиле с мужем,
но едва отвели сороковины, как она продала дом, собрала вещи и уехала с
каким-то стариком, назвавшимся ее родственником, прихватив с собой
соседского Силуяна, бывшего ее верным слугою и защитником после смерти вдовы
Елагиной. Куда она уехала, бог весть, хотя говорили, вроде как в Починки. А
может, в Работки. Или в Арзамас. Словом, неведомо!