"Елена Арсеньева. Государева охота " - читать интересную книгу автора

остекленели от напряжения, зубы стиснулись, меж них рвался этот не то визг,
не то вой его хлесткой плетки, впрочем, ни у кого не было охоты испытать ее
на своих плечах. Это не просто мальчишка двенадцати лет, а не кто иной, как
родной внук ломателя, ниспровергателя и сокрушителя Петра Великого, сын
злосчастного царевича Алексея Петровича, кончившего жизнь свою в застенке.
Стадо быть, государь император, самодержец всероссийский, царь Петр Второй
Алексеевич.
Только двое осмеливались скакать почти бок о бок с государем:
рыжеволосая, с шальным взором всадница в травянисто-зеленой суконной, по
настоящей аглицкой моде пошитой амазонке и щеголеватый молодец с надменным
выражением безупречно-красивого голубоглазого лица.
Всадницей была не кто иная, как Елизавета, родная дочь Петра Первого, -
Елисавет, как ее предпочитали называть близкие люди. Все в окружении царя
знали, что мальчик совершенно без ума от своей озорной, насмешливой
восемнадцатилетней тетушки, она его первая любовь и первая страсть, ради нее
он на все готов и беспрестанно домогается от нее шаловливых поцелуйчиков и
позволения пожать нежную пухленькую ручку, а Елисавет то поглядит ласково,
то не поглядит, держит государя императора на коротком поводу, словно
песика, но повод тот шелковый, так что сорваться у песика нет ни охоты, ни
возможности.
Рядом с великой княжной скакал любимец государев, а по-иностранному
выражаясь, фаворит, Иван Алексеевич Долгорукий, князь молодой, повеса,
щеголь, гуляка и распутник, каких свет белый не видывал, но, несмотря на
это, а может, именно благодаря этому, сумевший занять прочное место в сердце
того одинокого, всеми позабытого мальчишки, каким был некогда император Петр
Второй Алексеевич. Ведь рано осиротевший мальчишка находился в таком
пренебрежении у дедушки-государя Петра Великого, что для него не нашлось
лучших воспитателей, чем вдова какого-то портного и вдова какого-то
трактирщика, о коих знающие люди отзывались как о "женщинах неважной
кондиции". Танцмейстер Норман учил царевича чтению, письму, а также поведал
кое-какие первоначальные сведения о морском деле - ибо сам служил прежде во
флоте. Мелькали на сем почетном месте некто Маврин, бывший при дворе пажом,
затем камер-юнкером, а еще венгерец Зейкин. С миру по нитке - голому
рубашка, с бору по сосенке - царевичу учителя! И только уж потом, позже,
после смерти Петра Первого, к его внуку был назначен воспитателем обрусевший
немец Андрей Иванович Остерман.
Остерман теперь сделался гофмейстером <Высший чин придворного
сановника.>, вице-канцлером и незаменимейшим во всем государстве человеком:
во всяком случае, таковым его называли все как один иностранные посланники,
пресерьезно уверяя всех, у кого находилась охота читать их донесения, что
без сего сухощавого, носатого человека вся Российская империя всенепременно
и давно развалилась бы. С другой стороны, очень может быть, что они были в
чем-то и правы, потому что даже сейчас Остерман сидел сиднем в Кремле и
занимался государственными делами - к которым, как ни бился, как ни
старался, не в силах был приохотить властителя огромной страны России. А
весь двор, все министры, члены Верховного совета, высшие армейские чины, а
также осчастливленные царским расположением иностранцы, как ополоумевшие,
гонялись за какой-то несчастной лисицей, бросив все дела и заботы,
присоединившись к царскому охотничьему поезду.
Со стороны вид его был внушителен: более полутысячи повозок, экипажей,