"Елена Арсеньева. Государева охота " - читать интересную книгу автора

могильном холмике слезами, но давшая трещину в комнатенке под крышей и
потом, во время страшного бегства, наконец-то рассыпалась на мелкие кусочки.
Слезы хлынули так обильно, так внезапно, что Данька даже не сразу понял,
отчего у него вдруг сделалось мокрое лицо и все расплылось в глазах. А потом
пришли тяжелые рыдания, от которых, чудилось, вот-вот разорвется и сердце, и
горло.
Он уронил голову на край сенника, на котором лежал незнакомец, и с
мучительными усилиями выталкивал из себя хриплые, задыхающиеся звуки, снова
и снова вспоминая лицо матушки и улыбку отца, и то, как они смотрели друг на
друга и на детей, и теплое дыхание матери на своих волосах вспоминал, и
шепоток ее, когда приходила поцеловать на ночь: "Ох, Данька, Данюшка, вот
четверо вас у меня, все мне равно родные, всех поровну любить следует, а все
же тебя, дитятко, пуще всех люблю, зайчик ты мой солнечный!" Почему-то
сейчас подумалось, что, наверное, то же самое она нашептывала каждому из
них, четверых детей, ревниво деливших меж собой любовь и заботу
родительскую. Матушка никого не хотела обделить, она и впрямь любила всех их
поровну, а Данька-то всю жизнь думал... И от этого запоздалого открытия, не
имевшего теперь ни для него, ни для убитой матушки никакого значения, Даньке
отчего-то было еще больнее, еще сильнее теснилось сердце, еще горше лились
слезы.
Но постепенно слезы иссякли, на смену им пришла оцепеняющая усталость.
Он уткнулся в топчан и тяжело вздыхал, пытаясь успокоиться.
Вдруг ощутил на своей щеке теплое дыхание. Незнакомец прильнул к его
лбу своим. Данька вспомнил, что руки его тоже связаны, наверное, он хотел бы
успокаивающе погладить плачущего юнца по голове, как всегда гладят маленьких
детей, но не мог, вот и ерошил своим дыханием его волосы.
- Успокойтесь, мой юный друг, успокойтесь, - прошептал он. - Вы еще
совсем дитя, а выпало вам, судя по всему, столько, что и не каждому
взрослому выдержать. Циники уверяют, что человеку по-настоящему плохо не
тогда, когда у него беда, а когда у его ближнего все хорошо. Если вы
циничны, вас должно успокоить, что мир перенасыщен бедами и несчастьями, и
один из таких несчастных находится рядом с вами. Если вы милосердны, вы
найдете утешение в исцелении страданий другого человека, ибо за те несколько
недель, которые минули со времени моего приезда в эту проклятую Богом
деревню, я хлебнул столько мучений, что, да простит меня Господь, не раз
помышлял о смерти и даже малодушно призывал ее. Поверьте, я оказался
настолько слаб, что не замедлил бы сам развязаться с жизнью, когда бы у меня
не были связаны руки. Простите за невольный каламбур, - он невесело
усмехнулся. - Поверите ли, но, чудится, меньшую боль и страдания доставляла
мне рана, чем ежедневное, еженощное надругательство, которым подвергала меня
эта распутная тварь. Она вынуждала меня нарушить обеты, данные Отцу
Небесному, она окунула меня в бездны таких нечистот, о каких я даже и не
подозревал. И хотя я беспрестанно разочаровывал ее стойкостью своего духа и
силою своих очистительных, охранительных молитв, хотя ее тело вызывало во
мне только отвращение, хотя я знаю, что и под страхом смерти не заставил бы
свое естество откликнуться на ее грязные призывы, но все же... ощущение ее
немытого тела, которое терлось об меня, ее рук, которые мяли мою спящую
плоть, вынуждая к соитию, ее слюнявых губ... все это истерзало меня пуще
пыток, которым некогда подвергали христианских мучеников язычники Юстиниана,
все это вынудило меня пребывать в уверенности, будто я свершил все семь