"Елена Арсеньева. Государева охота " - читать интересную книгу автора

Данька мимолетно поджал губы: грубостей он не терпел, особенно по
отношению к женщинам. Затем вспомнил ту, о ком шла речь, и зло подумал, что
это - самое подходящее для нее название! Еще и похлеще сказать можно!
Однако как же странно выговаривает слова этот человек. Вроде бы и чисто
по-русски, а словно бы ветерок легкий пролетает меж словами. Иноземец, что
ли? И это диковинное словечко - сеньор... Что оно значит? Может, незнакомец
думает, что Даньку так зовут? Может, он принимает Даньку за кого-то другого?
- Как вы умудрились угодить к ней в лапы? - продолжал незнакомец. -
Неужели прельстились ее прелестями?
- Да я ее небось и не разглядел толком-то, - буркнул Данька, вспоминая,
как серебрились под луной растрепанные косы, мелькали ноги под высоко
поднятым сарафаном. - Она мне жизнь спасла - сначала. А потом заманила сюда.
Я думал, спрятать хочет...
- Я тоже когда-то так думал, - пробормотал незнакомец, рассеянно, как
вдруг встрепенулся: - Жизнь спасла, говорите? Похоже, это вошло в привычку у
нашей безумной сластолюбицы! И как же это произошло, если не секрет? Где?
- Здесь, в деревне, где же еще, - неохотно буркнул Данька. - Я
остановился на ночлег в одном доме, ночью на меня напали, ну, спрыгнул во
двор, а там куча народу навалилась, я бежать, думал, уже конец мне, да тут
эта девка откуда ни возьмись, завела в какие-то заросли, потом сюда, ну и
вот...
Он нарочно частил, избегая подробностей, однако незнакомец, кажется,
обладал умением слышать недосказанное:
- Во имя неба! Неужели и вы стали жертвой толстого рыжеволосого туземца
и его приспешника, обладателя головы, которая напоминает приплюснутую дыню?!
- Огурец, - возразил Данька. - Семенной огурец, с толстой,
потрескавшейся кожурой, уже перезрелый и сморщившийся.
Незнакомец некоторое время размышлял, потом слабо усмехнулся:
- Вы правы! Как огородник, вы, конечно, более опытны, сеньор... Как вы
полагаете, может быть, мы забудем об условностях, согласно которым два
идальго должны быть представлены друг другу неким высокочтимым патроном, и,
применись к нашим необычным обстоятельствам, представимся друг другу сами?
Это не очень претит вам, сударь?
Строй речи этого человека, самый звук голоса необычайно нравились
Даньке. Эх, если бы и он мог выражаться столь же изысканно и витиевато!
Должно быть, перед ним человек благородного происхождения, какой-нибудь
родовитый иноземный боярин, попавший в опасную, жуткую переделку. Каковы же
причины этого? Ну, каковы бы они ни были, они не ужаснее тех, из-за которых
оказался в Лужках Данька...
Стоило подумать об этой, как слезы начали наплывать на глаза. Горло
стеснилось, и Данька сказал хриплым голосом:
- Вы, что ли, имя мое знать хотите? Данилой меня зовут, Данилой
Воронихиным, а попросту кличут Данькою.
- Простите, вы забыли упомянуть свой титул, - негромко напомнил
незнакомец, но Данька упрямо мотнул головой.
- А нету у меня никакого титула. Матушка была из Долгоруких-князей, но
вышла за батюшку, а он хоть и дворянского звания, но не князь и не граф,
зато жили они весь свой век дай Бог каждому, в любви великой и согласии, и в
жизни не разлучались ни на день, и смерть вместе встретили.
И все, и тут вся его выдержка, скрепленная пролитыми на убогом