"Елена Арсеньева. Толстая Hан (Императрица Анна Иоанновна) " - читать интересную книгу автора

черноглазые). - Ну и дура, сколько времени потеряла! Теперь давай, гони,
наверстывай!
Анна и рада бы наверстать, да, как говорится, хто дасть?! После второй
ночи с мужем она ощутила любопытство. После третьей - любопытство еще
большее, переходящее к тому же в некую приятность, которая, впрочем, тут же
и иссякла, ибо супруг Аннушке попался из тех, кто имеет орудие
скорострельное, да к тому ж сталь сего орудия была закалена явно
недостаточно... И вот теперь у нее не осталось даже этого! Она теперь вдова!
Может, другая женщина, оказавшись в таком положении, напялила бы на
себя траур или вовсе клобуком покрылась, но Аннушка только плечами пожимала,
когда окружающие намекали, что надобно бы скорбеть по усопшему поусердней.
Она не была обучена и живому-то верность хранить, не то что мертвому! За
примерами далеко ходить не приходилось. Матушка, царица Прасковья Федоровна
Салтыкова, чуть ли не насилкою выданная за косноязычного, цинготного, главою
скорбного, немощного духовно и телесно царя Ивана Алексеевича, днем хоть и
хаживала с ним вместе на богослужения да на парадные выходы, ночи проводила
в гораздо более приятном обществе своего спальника, Василия Алексеевича
Юшкова. Анна довольно рано была осведомлена, кто истинный отец и ее, и
сестер Марии, Феодосии, Екатерины и Прасковьи! И коли матушка при живом муже
не терялась, Анна при мертвом решила не теряться тоже.
В неведомую Митаву ехать ей страсть как не хотелось. Она и не поехала:
взяла да вернулась с дороги в Петербург - к маменьке. Впрочем, в ее доме,
переполненном приживалками, богомолицами, каликами перехожими и юродивыми,
Анна не больно-то засиживалась, хоть весь этот стонущий, причудливый,
неряшливый, болтливый мир ей был привычен и дорог с детства. В то время в
столице полным ходом шла подготовка к свадьбе императора, который надумал
наконец-то сделать бывшую полковую шлюху (тс-с!) Марту Скавронскую, сиречь
ныне Екатерину Алексеевну, порядочной женщиной.
Анна была дружна со старшей дочерью государя, своей кузиной и тезкой.
Была еще одна кузина, Елисаветка, но ее Анна не жаловала - больно востра,
заносчива, насмешлива, вдобавок рыжая, а ведь каждому известно:
рыжий-красный - человек опасный! Ну и красавица, черт ее дери! Тезка-царевна
тоже была красавица, однако нравилась Анне тем, что не заносилась, а еще -
была притвора необыкновенная. Ее все считали этакой скромняшкой-недотрогою,
а между тем она была девка-огонь Истинная дочь своих отца-матери!
Сговоренная за герцога Голштинского, царевна иной раз настолько обижалась на
жениха за холодность и за то явное предпочтение, которое он оказывал
Елисаветке, что готова была на все. лишь бы ему досадить. Такое положение
дел маменьке Екатерине не нравилось, она попрекала дочь и называла
распутницей.
- Не ей меня учить! - сердито восклицала царевна перед двоюродной
сестрицей Анной. - Сама-то какова? О ней весь свет судит-рядит! А вот если я
захочу запретного яблочка откушать, об сем никто знать не будет!
При этих словах огонек, тлеющий в заветном, потайном местечке у
молоденькой вдовушки, герцогини Курляндской, разгорался истинным пожаром.
Ее, растревоженную, но не удовлетворенную мужем, уж сколько времени мучили
искусительные сновидения. И вот теперь, по милости дорогой подружки, им
суждено было воплотиться в явь...
Не раз и не два ускользали кузины, царевна да герцогиня, из дворца
боковыми коридорчиками, потайными дверками, переменив платья и закрыв лица,