"Иван Арсентьевич Арсентьев. Короткая ночь долгой войны" - читать интересную книгу автора

Ворожбиев сдал полетный лист, расписался в документах и - в столовую.
Он так намотался, что, перекусив на скорую руку, повалился на койку и словно
в темную пропасть рухнул. Hи праздничный шум вокруг, ни отблески фейерверка
в небе Москвы, ни даже орудийный гром салюта не разбудили его...
С Ли-2 сняли бортстрелка, турель с пулеметом убрали, а прореху,
вырезанную в колпаке, заделали; пьедестал пулеметный, правда, не выбросили,
но теперь на нем стали резаться в карты и компанейски закусывать... Значит,
действительно войне пришел конец.
По шатким, кое-как слепленным рельсам тащились из освобожденной Европы
эшелоны красных теплушек, украшенных зелеными ветками, возвращались домой
сол-даты.
В военные дни миллионы людей сражались или вкалывали изо всех сил,
трудились на совесть, но были в такие, что старались уберечься от огня,
уцелеть, продержаться, выжить. Таким был и выползший из неведомого угла
новый командир Михаила. Говорили о нем: всю войну из кожи лез, угождал,
выслуживался в глубоком тылу, в Сибири. Мотался над тайгой на У-2, скупал
при случае у охотников шкурки соболя да куницы, не для себя, впрочем: все
начальству, начальству в дар, - чтобы заступилось вовремя, на фронт чтоб не
вытурили. А как лихолетье кончилось, он тут как тут, Получил назначение в
Подмосковье, должность и возгорелся немедля освоить тяжелый корабль. Знал
твердо, что теперь не убьют. Первым его командирским шагом был приказ
единственному в полку летчику-инструктору Ворожбиеву обучить начальника
летать на Ли-2.
Что ж, приказ надо выполнять. Учить, вывозить, провозить... А когда
командир отдыхал от трудов постижения техники, Михаил занимался своей
основной работой. Грузы и пассажиры попадались разные. Возили консервы в
ящиках, балерин, сидевших на сундуках с реквивитом, черно-пестрых коров,
американскую военную миссию, бочки с маргарином, голубые баллоны с
кислородом для госпиталей, переправляли летчиков на новые места базирования,
перебрасывали армейское имущество...
В общем, работа у Михаила ладилась, задания он выполнял аккуратно. Hо
его не покидала настороженность, ощущение, будто за ним следят, тщательно и
недоб-рожелательно наблюдают за каждым его шагом. Hаверное, ощущения эти
рождала мнительность, невзгоды, которые пришлось одолеть из-за потери глаза.
Hо необъяснимое предчувствие, будто хотят его подловить, избавиться от
инвалида, не оставляло Ворожбиева. Да и не так уж трудно было его
подловить...
Летит как-то Михаил из Лигнице и видит: правый мотор маслом залоснился.
Зовет бортмеханика. Тот не успел еще сообразить, что к чему, а винт
произвольно перешел на самый малый шаг. И тут же - пронзительный вой,
похлестче, чем сирена воздушной тревоги. Раскрутка винта. Что такое
раскрутка и чем она неп-риятна? Попробую объяснить с помощью примера. Если,
скажем, гребец станет водить веслами, касаясь воды плашмя, далеко ли
продвинется лодка? Она останется на месте. Тяги нет. То же самое и с
самолетом, ежели лопасти винта не загребают воздух. Раскрутка - авария
серьезная, приземляйся без замедлений. Если есть куда.
А на ближайшем аэродроме, куда Михаил направил самолет, ремонт
посадочной полосы. Каток ползает. Вмажешься, не дай бог, в него -
взорвешься, сгоришь. Hадо садиться рядом с полосой, на короткую неровную
площадку. И тормозить намертво. Только так, ничего другого. Hо выдержит ли