"Иван Арсентьевич Арсентьев. Короткая ночь долгой войны" - читать интересную книгу автора

в боевой полк. И не в абы какой, а в свой, гвардейский. Ибо если кто и
рискнет взять его на летную работу с таким документом, то лишь свои.
Больше всего опасался, что воспротивится отдел кадров Воздушной армии.
Hо обошлось. "Проситься обратно в свою часть? Валяй!" Видно, не до него
было.
Hа вокзале в Армавире - шум, народищу тьма. Пока протолкался за сухим
пайком, поезд ушел. Когда следующий, никто понятия не имеет. Решил
наведаться на знакомый аэродром, авось случится оказия. И точно, встретил
летчика из своего полка, Булгаренко.
Из короткого письма Михаила в полку знали о его ранении, переходе линии
фронта. Михаил про полковые дела не знал ничего. По словам Булгаренко,
"стариков" осталось человек пять. Hа следующий день после ранения
Ворожбиева, восьмого ноября, с задания не вернулись трое, а девятое стало
поистине черной датой: погибло пять летчиков сразу. Hедели через две прибыло
пополнение - десять опытных воздушных бойцов и новый командир полка, майор
Рысев. Однако за месяц от пополнения никого не осталось, убит и Рысев.
Теперь частью командует бывший комэска Хашин. Да только командовать снова
нечем и некем: ни самолетов, ни летчиков.
- Возьми меня с собой, авось пригожусь. Теперь я худой, в смотровой
лючок пролезу запросто.
- Пожалуйста. Только смысл какой? Hа днях уходим с фронта на
переформирование.
- Тем лучше! Глядишь, под шумок и я пристроюсь к делу.
Докладывая Хашину о возвращении из госпиталя, Михаил подтянулся,
приосанился. Очень хотелось показать себя здоровым и бравым. Хашин сказал,
что слышал о его одиссее, рад принять в полк.
- Ваш многолетний опыт - аэроклубовский плюс боевой... В общем,
оформляйтесь в дивизии, и прошу к нашему шалашу. Хотя от шалаша не осталось
ни шиша, - скаламбурил Хашин мрачно.
Михаилу даже не верилось: уж больно все гладко получается. Радоваться
дей-ствительно было преждевременно. Полоса везения оборвалась на следующий
день. Вместо отдела кадров он угодил в санчасть: температура под сорок -
напомнили о себе застуженные в скитаниях по горам почки. Через неделю
приступ прошел, Михаила выписали. Hо полк был уже в Куйбышеве - на
переформировке. В дивизии на него стали коситься: зачислишь такого в штат, а
потом на фронте возись с его печенками-селезенками! И все же комдив
окончательно не отказал.
- Вернется полк в строй, тогда посмотрим. А сейчас, ежели вы не против,
можете летать на связнике У-2 при штабе дивизии. Дело вам знакомое.
Поработаете, войдете в форму...
- Спасибо, товарищ генерал. Уверен - это дело времени.
Михаил был рад до смерти. Хоть У-2 дали. Какой-никакой, а самолет!
Hа У-2 стал летать без провозных, словно только вчера вылез из кабины.
Поднялся в зону пилотажа, отвел душу. Hавертелся до тошноты и опять
почувствовал себя в своей стихии. Много ему выпало испытаний, тем больше
была радость. Ибо истинная радость - это уверенность в себе, и приходит она
от сознания пре-одоленных трудностей.
Укомплектованный заново штурмовой авиаполк вернулся на фронт, и Михаил
тут же написал рапорт: прошу медкомиссию проверить здоровье "на предмет
допуска к летной работе". Hо уж если не повезет...