"Иван Арсентьевич Арсентьев. Короткая ночь долгой войны" - читать интересную книгу автора

всего, Пост вынужден был садиться из-за отказа мотора, что в те годы
редкостью не было. Садиться "по-быстрому", не изготовившись как следует. А
день стоял безветренный - это точно, об этом писали, поверхность воды -
зеркальная. Тут и двуглазые летчики, бывало, ошибались в оценке высоты,
выравнивали либо чересчур высоко, либо втыкались в воду. Скорее всего, Пост
воткнулся..."
Вот то самые потеря "глубинного зрения", земля - плоский блин и так
далее, о чем упоминалось выше. Так или иначе, а славного одноглазого летчика
не ста-ло. Другого летный мир тогда не знал. И вот, спустя семь лет, в конце
1942 го-да в мировой авиационной практике появилось исключение номер два:
русский военный летчик Михаил Прокофьевич Ворожбиев.
Могут задать вопрос: какая в конце концов разница сколько глаз? Важно,
чтобы человек хорошо видел!
Оно, конечно... Нынче, в космическую эру, летательные аппараты
напичканы электроникой да автоматикой настолько, что можно летать и заходить
на посадку вообще вслепую. Летать и заходить, но только не сажать. Начиная с
выравнивания, все приходится делать "взрячую". "Земля" тут ничего подсказать
не может, даже если бы очень, хотела - не успеет: счет идет на доли секунды.
Как сейчас, так и в "древнюю" авиационную эпоху глаза были наипервейшим и
наиглавнейшим прибором летчика.
Вильям Пост пилотировал отлично. Михаил Ворожбиев не только отлично
летал - он воевал.
Живут Ворожбиевы втроем: Михаил, его жена Анастасия Андреевна и сын
Эдуард. Обязательно каждый год я приезжаю к ним дважды: на День Победы и 7
Ноября.
Я хорошо помню Михаила по фронту с осени 1942 года. Среди нас, поджарых
стручков, он выглядел коренастым силачом. Особую зависть вызывали его
крепкие, широкие в кисти руки. А плечи? Выскочишь, бывало, на рассвете из
землянки умываться, увидишь, как он молодецки лихо растирает свою грудь,
свою спину-печь, и досада берет на себя: экое худосочие...
До того, как попасть к нам в штурмовой авиаполк, Михаил успел уже
налетаться и навоеваться. Где? На чем? Как ни странно - на учебном У-2, он
же "кукурузник", "гроб-фанера", "этажерка" и тому подобное... Но о
"фанерно-кукурузных" делах, как говорится, немного опосля...
На войне, как в базарной лотерее: фортуна может улыбнуться, может
оскалиться, смотря какую бумажку вытащит морская свинка. Михаилу война
"выдернула" судьбу не из лучших. В летном мире считали тогда: коль попал на
штурмовик Ил-2, значит...
Нынешнее поколение слышало, конечно, об этих "летающих танках". Они
представляли собой грозную воздушную силу. Ил-2 был очень опасен для
фашистских наземных войск, его боялись и потому с ним особенно серьезно
боролись. Сбивали - страшно вспомнить!
Есть такое паскудное выражение, придуманное штабными крючками: "средняя
выживаемость летчика". Арифметика здесь простая: взял полное количество
вылетов штурмовой авиации за всю войну и разделил на число летчиков,
совершавших эти вылеты. Результат получается - кровь стынет. Уже после войны
мы прознали, что сей адский счет, "средняя выживаемость", составлял для
истребителя - шестьдесят четыре боевых вылета, для бомбардировщика - сорок
восемь, а для на-шего брата. "горбатого", - всего-навсего одиннадцать! Для
самого массового вида авиации. Смекаешь, поколение?