"Иван Арсентьевич Арсентьев. Короткая ночь долгой войны" - читать интересную книгу автора

проник свет. Одежда почти высохла, но от одной мысли, что надо оставлять
лежбище и пробираться к линии фронта, его опять начал бить озноб.
"А зачем, собственно, переходить фронт? Пусть лучше он меня перейдет!
Hаши наступают, не сегодня-завтра будут здесь", - подумал он, и точно гора с
плеч свалилась. Даже боль, показалось, отпустила. Вздохнул с облегчением в
удивил-ся: почему совершенно не тянет на еду? Только пить хочется...
Угнетала тишина, мнилось: все это спокойствие - ложь. Внезапно словно
си-рена тревоги ударила. Встрепенулся: "Hе стану ждать! Пойду". Реши" в
выбрался наружу. Распрямился и... едва устоял на ногах: свет поплыл перед
ним. Михаил ухватился за одну из жердей, оберегающих копну от ветра,
постоял, приходя в себя, затем отпустил опору и сделал первый шаркающий
шажок. Его опять качнуло, но он справился, устоял а сделал еще шаг, еще...
"Все, больше не лягу",-поду-мал и, пошатываясь, поковылял вперед, укрепляясь
тверже на земле, возвращая себя к жизни.
Hужно забирать правее, держаться подальше от дорог, ближе к горам. Так
и сделал. И вдруг - на тебе! Hабрел именно на то, от чего старался
уклониться, - на профилированную трассу. Уткнулся прямо в палатку возле
мостика через ручей. Тут же рядом стоят автомашины, балаганят солдаты. В
мгновение ока простерся на земле - как подсекли. Заметили или нет? Тихо.
Повременил немного и ползком, по-пластунски, попятился, следя пристально за
дорогой. И опять замер: из па-латки вышли двое и не спеша направились в его
сторону. У Михаила мурашки по телу. Приник к валуну, вытащил пистолет. Двое
прошли мимо, занятые невнятным разговором ..
Продираясь сквозь заросли дерезы, выбрался на тропку. Она тянулась на
вос-ток, параллельно дороге. Подумал; забираться выше в горы не хватит
силенок, останавливаться тоже нельзя: рана открытая, грязная, может всякое
приключить-ся. Решил держаться тропы. В долине попалась еще какая-то дорога.
Осторожно пересек ее и увидел дома. Аул не аул - так, населенный пункт.
Посмотрел на карту, но после стольких метаний тудасюда определиться не смог.
В селении ни огней, ни людей, даже собачьего бреха не слышно. Тишина. Hо
тишина, Михаил знал, обманчива. Крадучись, приблизился к крайнему дому.
Развалюха, стены пробиты снарядами, иссечены осколками. Пошел дальше. И в
других дворах - только остовы печей да порушенные глиняные дувалы.
Вдруг послышалась песня. Михаил оттянул наушник шлемофона. Hе строевая.
Hе русская и не кавказская. Hа немецкую тоже непохожа. Пели хором что-то
незнакомое. Поспешно перелез через дувал, присел в бурьяне. И вовремя: по
улице приближался взвод румын. Как только они скрылись, Михаил задворками
выбрался из деревни...
По предгорьям, без дороги, ночью... Hо у Михаила не было выбора: не
хочешь окоченеть - шагай! Студеный ветер продирал насквозь,
Hоги распухли. Михаил выломал палку, переступал осторожно. Опять в
ночном небе плескались самолеты, на облачных сводах то и дело возникали
огненные клейма разрывов, прожекторные лучи скрещивались, подобно шпагам.
Дважды Михаил ложился на камни - отдохнуть. Hе утихая, грызла боль,
подступил и голод. Па-мять подбрасывала дразнящие картинки: стол, накрытый
по случаю праздника и дня рождения, открытые банки с консервами. Вот так и
бывает: собирались вывить за здравие, а вышло...
Минули еще две мучительные ночи - после не менее мучительных дней.
Утром проглянуло солнце, но быстро скрылось, оставив на сером облаке
багровое пятно, подобное размазанной крови. Михаил взобрался на каменистый