"Иван Арсентьевич Арсентьев. Короткая ночь долгой войны" - читать интересную книгу автора

профессиональных качествах таких летчиков и говорить нечего, приходилось
полагаться на "выживание", или по-научному "естественный отбор". И можно
лишь восхищаться твердостью духа и страстным патриотизмом моих товарищей -
погибших и тех, кому повезло.
Михаил Ворожбиев в летном деле был гораздо опытнее нас, и тем не менее
сбит. Кем? Что представлял собой наш воздушный противник тех лет? В начале
восьмидесятых годов мне случайно попалась на глаза книга под названием
"Карайя!", изданная в Hью-Йорке журналистом Г. Констабле и полковником Ф.
Толивером. Книга о летчиках-истребителях люфтваффе. В ней я нашел небольшое
интервью германского аса о начале боевой работы на Северном Кавказе, Есть
там строки, непосредственно касающиеся Михаила Ворожбиева. Вот что удалось
узнать.
Месяца за полтора до вынужденной посадки Михаила на территории, занятой
противником, летчик германских ВВС фельдфебель Эрих Хартман прибыл на службу
в 52-ю истребительную эскадру (чуть покрупнее нашей авиадивизии), называемую
за выдающиеся боевые успехи "мечом Германии". Она имела герб - серебряный
меч с крыльями на фоне черно-красного геральдического щита - и являлась
самой сильной из всех фашистских эскадр.
3-я группа (вроде нашего авиаполка), в которую был зачислен Эрих
Хартман, базировалась возле станицы Солдатской. Hам в то время это место
было знакомо, как "бомбовый городок", куда германское командование свезло
эшелоны бомб - боезапас про запас, так сказать. Возможно, рассчитывало, что
в будущем он приго-дится для уничтожения целей в Иране, Ираке и далее - в
Индии.
Лучшими асами в 52-й эскадре слыли тогда майор Хубертус, Гюнтер Ралл,
Вальтер Крупински и оберпейтенаит Эдмунд Россман - "старый воздушный волк".
Последний выделывал в бою такие хитросплетения маневров и фигур, что даже
среди асов-каскадеров считался виртуозом. И вдруг - надо же! - появляется
ка-кой-то фельдфебель Хартман и на летных тренировках ни в чем Россману не
уступает. Командир группы тут же свел их в пару "непобедимых". Третьего
октября фельдфебель Хартман получил задание: в паре с обер-лейтенантом
Россманом уничтожать советские самолеты в квадрате Моздока.
Это было еще до крупных схваток под Орджоникидзе. Когда же небо и там
побагровело, в одной из воздушных буч Россман внезапно рванул в гущу
облаков, и Хартман его потерял. Он, как и многие летчики, достигшие
совершенства в исполнении сложного пилотажа, недолюбливал штурманские
премудрости - всяческие радиомаяки, радиоприводы и тому подобное. "Твой
маяк - твоя голова!" - был уверен он непоколебимо. Россман не мальчишка,
прилетит. Между тем разорвать боевую связку считалось тяжелым проступком, и
отнеслись к происшествию весьма строго: Хартмана отстранили от полетов на
трое суток - наказание, считавшееся суровым, и, поскольку он не офицер, а
унтер, заставили, кроме того, "крутить самолетам хвосты" вместе с
мотористами. Hовоиспеченному члену националсоциалистской партии это было
особенно обидно. Эрих с рождения слыл "голубой птицей" - так по крайней мере
считала его мать и внушала это ему с пеленок. А ее мнение что-то значило:
мать Хартмана была выдающейся летчицей своего времени.
Эрих родился в 1922 году в Штутгарте, однако детство его прошло в
Китае, в городе - Цзинань, провинция Шаньдун. Отец Эриха преподавал там в
собственной школе немецкий язык, а мать учила молодежь воздушному спорту -
также в собст-венной летной школе. Сына поднимала в воздух с пяти лет.