"Дарья Асламова. В любви, как на войне" - читать интересную книгу автора

Третий тост пьют за погибших товарищей, а четвертый - чтобы за нас
никогда не пили третий тост. Главная достопримечательность военного лагеря -
поезд, который никуда не идет, несколько вагончиков, где проживает банда
одичалых журналистов.
Стоит пожить здесь несколько дней, и весь лоск цивилизации слетает с
вас, как ненужная шелуха. Я заметила, с какой готовностью, даже с радостью
люди освобождаются от правил и возвращаются к первобытному, дикому образу
существования - только позволь обстоятельства, только будь оправдание. Все
это сборище ни на что не похожих образин, познавших все утешительные
прелести алкоголя и цинизма, просто просится в передачу "В мире животных".
Вообразите себе плацкартный вагон, где в течение нескольких недель
живут пятьдесят здоровенных немытых мужиков совершенно дикого вида - курят,
пьют, жрут консервы, сталкиваются в узких проходах, выясняют отношения,
режутся в карты, справляют малую нужду по ночам прямо из тамбура, падают с
верхних полок, бьют друг другу морды, спят на голых матрасах без белья, не
раздеваясь и не снимая ботинок, отращивают бороды, потому что лень бриться.
Здесь стоит дух берлоги, ядовито-пахучий спиртовой дух солдатчины, и царит
оживление табора. Говоря о водке, люди употребляют выражения, в которых
сквозит глубокая нежность.
Ночью, когда нет электричества, в вагоне зажигают свечи, стаканчики с
водкой ставят на зажженные фонарики, все сбиваются в кружок, словно дети, и
принимаются рассказывать самые смешные истории на свете, из тех, что
посолоней. Причем все эти интеллигентные, образованные люди, некоторые с
двумя высшими образованиями, разговаривают исключительно матом,
бессознательно и привычно пристегивая к каждой фразе похабное ругательство.
Далеко за полночь валятся спать, и до утра вагон сотрясает могучий храп.
Сонная мешанина беспомощных, полураздетых тел, по-рыбьи открыт рты - зрелище
жалкое и одновременно трогательное. На рассвете от смешанного запаха лука,
перегара, курева и пятидесяти пар грязных мужских носков в вагоне нечем
дышать. Много понадобится роз, чтобы заглушить этот смрад. К утру журналисты
начинают шевелиться, как крабы в банке, и тогда кто-нибудь кричит: "Откройте
дверь, пустите свежий воздух из туалета!" Туалет и в самом деле единственное
приличное' место в вагоне, поскольку он не работает. Для естественных
надобностей на улице построены деревянные кабинки, где внутри так скользко,
что боишься нечаянно провалиться в зловонную яму.
Особенно в темноте. Одна из местных невинных шуток - сунуть в уличную
уборную дымовую шашку, чтобы испуганный приятель выскочил из туалета со
спущенными штанами.
Отношения между коллегами просты до крайности. Это демократизм людей,
потерпевших кораблекрушение и выброшенных на необитаемый остров. Все
поделено на всех, здесь даже операторов' одалживают, если собственный в
момент прямого эфира скотски пьян. Телевизионщики, которых меняют раз в
несколько недель, совершенно звереют и орут в Москву по спутниковому
телефону: "Дембеля давай!" Чеченцы смотрят на журналистов, как на бройлерных
куриц, - всегда есть возможность выгодно, продать. Были случаи, когда
газетчикам предлагали сесть в плен в доле, - то есть полученный выкуп
разделить пополам между жертвой и захватчиком.

Военные смотрят на журналистов как на жалких штатских. Их попытки
выразить свое снисходительное расположение весьма своеобразны. Они вечно