"Дарья Асламова. В любви, как на войне" - читать интересную книгу автора

Наш новый друг вернулся через некоторое время и сказал: "Короче! Вы,
ребята, полетите сейчас на вертолете назло этому мудиле-стукачу. Я все
устроил. К вам сейчас сядут две девчонки-медсестры и вперед, пока не
остановили".
Ребята пожали майору руки, а я с ним расцеловалась в обе щеки. Пришли
медсестры и летчик, который о чем-то потолковал с майором. Когда мы наконец
взлетели, наш славный усатый друг стоял внизу, задрав голову, и энергично
махал нам вслед рукой. Я поставила маленькое зеркальце- на подставку для
пулеметов и стала красить губы. Впереди ждала Чечня, а значит, надо
встретить ее в полной боевой готовности.
Поезд, который никуда не идет.
Буйная грязь - вечная спутница войны и, как выражаются военные,
единственная сексуальная ориентация. Прыгаешь из вертолета в Ханкале - и тут
же падаешь по колено в лужу, из тех, в которых любят поваляться свиньи.
Ханкала - пригород Грозного, место, где завязла в мартовской грязи армия
победителей. Земля здесь не твердь, а жижа. Не каждый рискнет выйти ночью в
туалет из палатки или вагона - можно безнадежно застрять в ледяном окопе до
утра, если только не наткнешься на патруль. А там уж как повезет - знаешь
пароль, вытащат, не знаешь, могут и пристрелить. Нервы у всех ни к черту.
Особый шик для военных - сохранить в этом болоте чистыми сапоги.
Любуясь на подчеркнутую офицерскую выправку и болтающийся, словно второй
член, автомат, я сразу вспоминаю меткое замечание своего приятеля: "И
военный, как и негр, бывшим не бывает". Это уже в крови.
Армия после побед добродушна. Есть что выпить и есть чем закусить. На
завтрак, обед и ужин в столовой дают сало с луком. Водку возят из Моздока,
опасаясь покупать травленую у мстительных чеченцев, которые шприцем через
пробки загоняют в бутылки яд. Были уже случаи тяжелейших отравлений среди
омоновцев.
"Это проклятое кавказское гостеприимство, когда тебя угощают до
смерти, - рассказывал мне один ростовский майор. - У чеченцев в прежние
времена был обычай. Они ставили дома. На перекрестке дорог у границы с
Грузией и заманивали усталых путников отдохнуть. Гостей кормили и поили, а
ночью во сне резали, как цыплят, и грабили.** Дом, которому повезло заманить
к себе несчастного путника, вызывал искреннюю зависть у соседей. Вот, мол,
повезло кому-то обстряпать дельце".Водку здесь пьют из "нурсиков". Так
называют колпачки от взрывателей мин, совершенно, кстати непонятно почему.
"Нурс" расшифровывается как! "неуправляемый реактивный снаряд" и никакого!
отношения к колпачкам от мин не имеет, но так уж повелось, приклеилось
название и все тут.
Традиции тостов у военных разработаны покруче, чем у какого-нибудь
грузинского тамады. Первый тост - как душа просит, второй всенепременно за
святого Георгия-Победоносца, покровителя воинов и путников. Есть прелестная
притча. Сидят на! краю пропасти черт и святой Георгий, болтают ножками,
разговоры разговаривают. Вдруг скачет воин! и просит святого: "Помоги мне
перепрыгнуть через пропасть". - "Прыгай", - говорит святой. Прыгнул воин и
свалился в пропасть. Черт удивился, нов промолчал. Скачет второй воин и,
никого ни о чем не спрашивая, легко перепрыгивает через пропасть. "Ничего не
понимаю, - говорит черт. - Отчего ж ты не помог тому, кто просил тебя о
помощи?" "Первый воин вспомнил обо мне лишь тогда, когда ему худо стало, -
отвечает святой Георгий. - А второй поминал меня каждой второй рюмочкой".